Но в конце апреля случилось событие, которое не только заполонило город слухами, но ввело горожан в состояние молчаливого страха. По крайней мере, на какое-то время.

Обычно случалась колонна каторжников где-то раз в месяц, два. Нечасто. А если кто встречал по дороге в город такое обстоятельство, тот поскорее старался его оминуть. Мол, негоже человеческой болью любоваться. Случались правда и любующиеся, но таких мало. Так вот, пришла в тот месяц колонна и на какое-то время в том бараке застряла. То ли путаница получилась с отправкой, то ли задание сменили и теперь, назад нужно было возвращаться. Задержалась колонна, сначала на неделю, а потом вторая пошла. И вот, на второй неделе, случился в городке большой переполох.

На рынке мальчишки кричали, бегали, размахивая местной газетёнкой:

- Каторжник сбежал из-под ареста! Каторжник! Каторжник в городе! Каторжник! Кандалы снял и убёг!

В придачу ко всему, солдаты прочесывали город в надежде отыскать беглого. Стучали в дома, в избы. Весь народ всколыхнулся по такому необычайному поводу. И хорошо бы если нашли. Так – нет же. В округе обыскались, но даже следа беглеца нигде не было. Сгинул, пропал.

То да сё, пришла депеша отправляться колонне в В., пришлось выдвигаться. Наказано было местным жандармам, не терять бдительность и дело поиска продолжить. Уже тем самым, что каторжника отыскать так и не удалось, народ городской был напуган до такой степени, что теперь в каждом незнакомом обличье всем без исключения - каторжник виделся. Бывали доносы. То на одного укажут и его к разбирательству притянут, то на другого. А если человек вдруг без документа оказывался, по какой причине, то и вовсе могли задержать на дознание, пока кто-то о нем не кинется и не докажет.

Неразбериха началась в городе совершенная. Людей порой на улице хватали да в участок вели. А город слухами всё больше распалялся, всё сильнее. Ежели, какое происшествие, или не приведи бог, преступление всё на каторжника валилось. Мол, всё он ходит где-то, прячется.

А дворники сильнее всех старались, как кто чужой в поле зрения появиться, так тот давай в свисток свистеть. Много раз ошибка выходила. Извиняться приходилось по вине бдительных дворников, но с другой стороны чего извиняться, ежели не преступник, докажи кто таков.

Так прошла неделя, другая, а разговоры о каторжнике беглом всё не затихали. В доме у Варвары всякий день тётку слышно:

- Марья, ставни проверь два раза, как закрыла. Не то придёт каторжный, влезет в дом не дай-то бог, - кричала тётушка на служанку, - Господи спаси, помилуй, - быстро крестилась она на образа, - когда ж поймают его окаянного, ведь весь город всполошил ирод. Не то, по улице пройтить страшно. Я как иду на рынок, так во все стороны озираюсь. А то, знай, выскочит с топором, да прибьёт.

- Вы бы не нагнетали, и так спать страшно. Полночи всё лежу, прислушиваюсь, не лезет ли кто. Тут вы, ведь каждый раз подольёте. Что же других разговоров больше нет, как про каторжника?

- Что ж, лучше уж с опаской, нежели беспечно. А ну как ставенный крючок подденет? Что тогда?

- Не пугайте тётенька, я и так теперь боюсь в спальню входить. Темноты страшусь и на двор лишний раз выйти, а уж на улицу так и подавно. Хоть бы словили его уже, и то спокойнее было бы.

Так всякий день. Во время ужина и перед сном. Пугали друг друга, что действительно спать никто не мог в спокойствии. И вот такое, в каждом доме.

6. Часть 2 . Каторжник. Глава 1

Дрожь в теле не прекращалась. С того злополучного дня когда тяжелый валун упал на ногу и раздробил палец, дрожь всё не прекращалась. Степан лежал на нарах, тело колотило так, что даже голоса сотоварищей, порой не доносились до его закостенелого от боли слуха.