– Я поклялась, – хрипло проговорила Карин, – что поцелую руку, убившую Джеса Форратьера. Спасибо вам. Спасибо. – Голос ее прерывался, лицо исказилось. Через несколько секунд она выпрямилась, снова овладев собой, и кивнула. – Спасибо. Да благословит вас Господь.

– О-о!.. – Изумленная Корделия потерла место, куда пришелся поцелуй. – Э-э… Я… Эта честь принадлежит другому, миледи. Я присутствовала при том, как адмиралу Форратьеру перерезали горло, но сделала это не я.

Карин сжала руками колени, глаза ее засияли.

– Значит, все-таки лорд Форкосиган!

– Нет! – Корделия досадливо поморщилась. – Капитану Негри следовало бы показать вам правдивый доклад. Это сержант Ботари. Тогда он спас мне жизнь.

– Ботари?! – ахнула принцесса. – Чудовище Ботари? Ботари, сумасшедший ординарец Форратьера?

– Я согласилась, чтобы меня обвинили вместо него, – пояснила Корделия, – потому что в противном случае сержанта пришлось бы казнить за убийство и мятеж, а так он остался цел. Но я… но мне не следует присваивать заслуженные им похвалы. Я передам ему вашу благодарность, если желаете, но не уверена, что он помнит о происшедшем. После войны, еще до увольнения, его подвергли чудовищной психотерапии. Тому, что вы, барраярцы, называете терапией… – Корделия опасалась, что психотерапия была у них на том же уровне, что и нейрохирургия. – К тому же, насколько я понимаю, он и прежде был… э-э… не вполне нормален.

– Да, – подтвердила Карин. – Я считала, что он – раб Форратьера.

– Он смог… смог переступить через рабство. Более героического поступка я никогда не видела. – Помолчав, Корделия спросила: – Вы вините адмирала Форратьера в… э-э… совращении принца Зерга?

(Раз уж они говорят откровенно…)

– Джес Форратьер… – Карин судорожно сжала руки. – …нашел в Зерге единомышленника. Изобретательного компаньона своих мерзких забав. Может быть, не вся вина лежит на Форратьере. Не знаю. – Помолчав, она добавила: – Эзар защищал меня от Зерга, когда я забеременела. Я не видела мужа больше года, а потом он погиб…

– Эзар был прекрасным защитником. Надеюсь, Эйрел окажется не хуже, – осмелилась сказать Корделия.

(Можно ли говорить об императоре Эзаре в прошедшем времени? Похоже, все остальные находят это вполне естественным.)

Усилием воли Карин вернулась к реальности.

– Чаю, леди Форкосиган? – улыбнулась она, возвращаясь к светскому тону. Прикоснувшись к комм-линку, спрятанному в драгоценной броши на плече, принцесса отдала соответствующие распоряжения. Личная беседа была закончена, и теперь капитану Нейсмит требовалось быстро сообразить, как должна держаться леди Форкосиган на чаепитии у принцессы.

Грегор и телохранительница появились почти одновременно с кремовыми пирожными. Покорив пылкими просьбами сердца дам, будущий император ухитрился получить вторую порцию, но третью Карин решительно запретила. Сын принца Зерга казался самым обычным мальчиком. Корделия наблюдала за ним и Карин с глубоким интересом. Материнство. Все с этим справляются. Насколько же тяжела эта ноша?

– Как вам понравился ваш новый дом, леди Форкосиган? – любезно осведомилась принцесса. Именно таким, по барраярской традиции, должен быть разговор за чайным столом: никаких откровений. Не при детях.

Корделия задумалась над вопросом.

– Усадьба в Форкосиган-Сюрло просто великолепна. Это чудесное озеро… Оно больше любой водной поверхности на всей Колонии Бета, а Эйрел воспринимает его как нечто само собой разумеющееся.

Лишь в эту минуту Корделия осознала, что слово «дом» по-прежнему означает для нее «Колония Бета». Ну и пусть – все равно она согласна провести оставшуюся жизнь в старом замке на берегу озера, в объятиях своего любимого мужа.