– Я передам револьвер своему человеку, но не вам, – решительным тоном сказал я, делая шаг назад и не подпуская к себе в двух бойцов Кулагина.

– Револьвер? У вас есть это оружие? – с большим удивлением спросил помощник вице-губернатора.

Все же револьверы пока были большой редкостью. Насколько я понимал, еще даже не прошел срок действия патента Кольта. Но у меня же не «Кольт»… А Смит и Вессон теперь могли бы и пролететь, если бы я запатентовал новый револьвер, который, впрочем, еще нужно доводить до ума. Даже относительно подробного чертежа оказалось мало, чтобы оружие получилось безотказным.

– Если всё решится к вящему удовлетворению сторон, я подарю вам презанятнейшее оружие. Поверьте, подобных револьверов нет даже у англичан, – заметив блеск в глазах Белякова, я решил несколько смягчить риторику с помощником вице-губернатора.

Очень вряд ли, что мы сможем с Кулагиным мирно договориться, так что не видать Белякову револьвера. Впрочем, в мире много есть такого, что неизвестно нашим мудрецам!

Дверь открылась, я посмотрел на небольшой порожек, переступив который, я окончательно окунусь в прямое противостояние с вице-губернатором. Подумал о том, что это мой личный Рубикон. Наверное, похожие эмоции испытывал Юлий Цезарь, когда стоял возле этой небольшой речушки, на том берегу которой начиналась территория собственно Римской Республики. Сделай эти несколько шагов – и не будет возврата, придётся бороться за власть в Риме до конца.

Мне власть в губернии не нужна. По крайней мере, официальная, чиновничья служба. Не откажусь от должности, случись что, и если буду видеть, что я смогу помочь своей стране, людям, да себя не забыть, только не через взятки обогащаться. Но я уже знаю, как смогу помочь своей Родине даже во время Венгерского похода, как репетиции будущей большой войны. И крайне не хотелось бы мне тонуть в бюрократическом болоте. Так что я не собираюсь сражаться за власть в Риме, я лишь собираюсь очистить Римский Сенат от злостных коррупционеров и тех, кто лично мне угрожает.

Шаг – и вот я в сумрачной, освещённой лишь несколькими свечами комнате.

– Как посмели вы заявиться ко мне? – стальным голосом произнес Кулагин, даже не думая привстать, чтобы хоть как-то меня приветствовать.

– Должен же я посмотреть в глаза тому, кто посылает ко мне убийц, кто приказывает сжечь мой дом? Не хотелось бы вас сильно утомлять перечислением всех тех поступков, что вы позволили в отношении меня – повышенным тоном, быстро, чтобы меня не успели перебить, жёстко сказал я.

А после и вовсе без приглашения сел на стул за тем же столом, напротив Кулагина.

– Я не позволял вам садиться со мной за один стол! – взревел вице-губернатор.

– А вы? Разве вы не забыли о приличиях? Считаете недостойным себя даже приветствовать дворянина словесно? – слово за слово, и вот я уже вступал в конфронтацию с ним.

– Да как ты смеешь? – заорал Кулагин. – Дворянчик! Развелось дворян немытых! Еще ваши деды портки стирали настоящему русскому дворянству. И сейчас их отпрыски приходят и думают, что они достойны разговаривать с истиннокровными!

– Экий вы шовинист! – я искренне удивился такому негативному отношению Кулагина к тем, кто добился дворянства своей честной службой. – Я пока повременю с вызовом на дуэль. Вы же прочитали бумагу?

– На дуэль? Что, позвольте? Не смейте о ней говорить вовсе! А что до этой бумаги – то вот – Кулагин вытянул вперед руки и стал рвать лист.

– О, не извольте беспокоиться, господин Кулагин, у меня же хватает доказательств всему этому. И даже убитая вами Олена и та дала очень подробные свидетельства, – сказал я.