Думать ему совершенно не хочется. Во всяком случае, в данный момент.

— Ты выходил из квартиры?

— Я спустился в магазин за продуктами, прикупил, кстати, бананов, —

С чувством выполненного долга он кивает в сторону кухни. — Да, еще поднялся на девятый этаж, отдал Никите диск. Плюс десять минут. Это было примерно два часа назад.

— А дверь ты закрывал?

— Разумеется.

— Когда вернулся, она была заперта?

— Угадала. Еще вопросы есть?

— Кто тогда подсунул это в шкаф?

— Наверное, барабашка. Или ты сама. Ты же вечно теряешь свои вещи, а потом они валяются по всему дому.

Он снова углубляется в свое глянцевое автомобильное чтиво, давая понять, что разговор завершен.

Иду в прихожую и набираю номер Вадика. В конце концов, мы знаем друг друга ровно тысячу лет, и именно он устроил меня в контору, где начали происходить загадочные вещи. Вадик что-то дожевывает. На заднем плане слышится истеричный младенческий плач и сердитый женский голос. Бедный окольцованный Вадик. Как же он любит торчать на работе.

Вадик на удивление быстро врубается в ситуацию.

— А мы что постановили на общем собрании? Пропажу отыскать и вернуть владельцу. Правильно? Значит, так и сделаем. На выходных тебе соваться в «Василек» не стоит, народу там слишком мало будет. Сразу бросишься в глаза. Лучше приходи в понедельник пораньше. Кроме меня из наших до девяти никто не появляется. А я тебя с удовольствием прикрою, если что.

5. Глава 5

Пятнадцать минут девятого. Я уже в вестибюле, черный пакет с синей папкой — под мышкой. Десятиэтажный муравейник только-только просыпается, еще пытается использовать драгоценные минуты, которые остались до начала суетливой изматывающей рабочей недели. Бледные понедельничные лица тех, кто вынужден приходить на работу к восьми или половине девятого, сонные взгляды, полные меланхолии… Никто на меня и вообще на окружающее пространство внимания не обращает, к счастью.

Замечательно, что у меня есть свой ключ. За все три года пользовалась им раз пять, не больше. Захожу в полутемную приемную с опущенными жалюзи, сквозь которые едва пробивается свет. Почти ощупью добираюсь до Анжелиного стола, чтобы взять из верхнего ящика ключ от кабинета ВС...

На столе ничком лежит человек, уткнувшись лицом в не убранные с пятницы бумаги. Я понимаю, почему от тела веет холодом, почему здесь так тихо и темно.

Осторожно наклоняюсь…

Его голова повернута набок, я различаю профиль, бровь, длинные ресницы…

МЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ВСТРЕТИМСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК.

Слышу отчаянный женский визг и проваливаюсь в объятия Вадика, который, оказывается, стоит на пороге приемной.

— Только не надо так орать, — удивительно спокойно произносит Вадик. — В коридоре даже слышно было.

Я остаюсь на пороге, а Вадик подходит к столу, внимательно рассматривает тело, касается руки. Как можно держаться и разговаривать так невозмутимо, будто ничего не произошло?

— Надеюсь, это не ты его? Да нет, он уже окоченел, а я видел тебя со спины на крыльце, когда подъехал. Случайно не знаешь, кто это такой?

Отрицательно мотаю головой. Слов просто нет.

— Интересное кино. Я специально шел за тобой, чтобы подстраховать. Ну, чего будем делать?

Никогда еще я не видела Вадика таким собранным, хладнокровным, энергичным и мужественным. Куда девался привычный раздолбай? Или у него настолько странная реакция на стресс?

— Придется звать ментов. Но сначала сделаем то, зачем пришли. Папочку ты куда закинула?

Все происходит как в кошмарном сне. Вадик садится на корточки, выуживает из-под стола мою сумку (как она там оказалась?), поднимает с пола оглушительно шуршащий пакет. Выдвигает ящик стола, нашаривает ключ от кабинета ВС.