– Я оказал посильное содействие угрозыску в раскрытии особо опасного преступления, – с достоинством парировал таксист.

– Ну-ну… – сдавленно обронил тот.

Пройдя через двор, оформленный в японском стиле, они вошли в небедно обставленный дом. В просторном холле первого этажа отец и сын сели за стол в центре помещения и, вооружившись авторучками, торопливо что-то начали писать на листах принтерной бумаги. В этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, послышались чьи-то шаги. Пожилая женщина в дорогом халате, спустившись до середины лестницы, некоторое время молча наблюдала за происходящим, после чего, проворчав: «Говорила вам, идиотам: допрыгаетесь!» – снова ушла наверх.

Минут через пятнадцать Каракуцев-младший размашисто поставил роспись и протянул свое «сочинение» Станиславу. Ревниво отследивший этот жест, Каракуцев-старший недовольно поинтересовался:

– И чего ты там накатал? Небось всех собак на меня перевешал?

– Что надо, то и написал! – не без ехидства огрызнулся его «любящий» сын.

– Ах, во-он оно что… – зловеще процедил его не менее «любящий» отец. – Ну, тогда не обессудь… Ла-а-адно! – И снова продолжил свое сочинение.

Зло насупившись и волком глянув на своего отца, Григорий объявил:

– Гражданин начальник! Я хочу еще кое-что добавить к уже сказанному.

– Без проблем! – изобразил широкий жест рукой Крячко. – Можно изложить на другом листе.

Тот, кивнув, тут же снова что-то начал писать, исподтишка бросая на своего папашу косые взгляды, а Станислав приступил к прочтению показаний Каракуцева-младшего. Кривоватым почерком в признании было написано:

«В палицию от Каракуцева Г. А. Чистосирдечное признание.

Я, Каракуцев Григорий, показываю следущее. Седня вечиром мы с моим отцом Каракуцевым Антоном ходили к житильнице Семафоровки Ляточкиной Анастасии, пинсионерке. Два года назад я как риелтор кампании «Твердая гарантия» заключил с ней договор на то, што в случае ее смерти я продаю ее квартиру, беру свой процент, а деньги кладу на щет детского дома «Солнышко», потому што у нее нет наследников. Седня днем я услыхал от знакомой, што Ляточкиной хто-то че-то наплел, и она хочет наш договор разторгнуть…»

Как далее явствовало из показаний Григория, тот решил навестить пенсионерку и переубедить ее, доказав свою честность и бескорыстие. В качестве морального подкрепления с ним решил пойти и его отец, который с ней был хорошо знаком. Уже стемнело, когда они пришли к пожилой женщине на восьмом десятке и стали выяснять причины ее решения расторгнуть договор с риелторами. Ляточкина им сообщила, что сегодня встретилась со своей старой знакомой, которая много чего слышала о «Твердой гарантии», причем в основном нелицеприятное. Поэтому официально объявила, что договор считает недействительным, а завтра же обязательно вызовет нотариуса, как ей посоветовала знакомая, с которым и оформит завещание в пользу детдома, минуя в этом любое участие риелторов.

Фразу Григория: «Мы стали ее убизждать, што она ниправа и так дела не делаютца…» – Крячко понял по-своему: папа с сыном начали жестко напирать на пожилую женщину, чтобы не потерять свой куш. Но та стала их бранить, бить и выгонять и (если судить по показаниям Каракуцева-младшего), отбиваясь, Антон Каракуцев оттолкнул ее от себя. Упав, женщина разбила голову об угол табуретки, вследствие чего тут же умерла. Дойдя до этого места, Крячко поинтересовался, вызывали ли Каракуцевы потерпевшей «Скорую». Оба с хмурым видом отрицательно мотнули головой. Уточнив адрес Анастасии Ляточкиной, Стас позвонил в местную «Скорую» и попросил бригаду срочно туда подъехать.