– Да, хотелось бы. И желательно – сегодня. Нужно любыми путями ускорить расследование, а времени у нас в обрез. Как считаешь, прийти в такой поздний час – не будет смотреться моветоном? А то я уже сегодня мог бы отбыть в Москву.

– Да нет, спать она ложится поздно. Она работает старшей лаборанткой в каком-то НИИ. Работы у нее много, так что она, бывает, и дома сидит над бумагами чуть не до полуночи.

– А ты меня не проводил бы? Она далеко живет?

– Ну-у… На машине – с полчаса езды. Если Федор Андреевич отпустит, то могу отвезти на своей «Калине» – на «Мерседес» еще не заработал… – рассмеялся Борис.

– Вези! – разрешил Дробнов. – Дело очень серьезное, касается всего нашего клуба, так что возражений не имею!

Выйдя на улицу, где уже опустилась настоящая ночная темень, в свете фонарей они подошли к новенькой синей «Калине», припорошенной кружащимися в воздухе снежинками.

– Только недавно купил… – отключив сигнализацию, пояснил Нечаев. – Еще обкатка не закончилась.

Сев в кабину, Гуров одобрительно отметил:

– Нормальная техника. Слушай, Борь, а может, есть смысл предварительно с Мариной созвониться? Ну, чтобы не нагрянуть как снег на голову?

Тот, немного подумав, согласился:

– В принципе стоит! А то и в самом деле получилось бы не очень удобно.

Он набрал номер и, объяснив ситуацию, удовлетворенно сообщил:

– Все в порядке! Марина нас ждет.

Они подъехали к типовой девятиэтажке, и Борис, набрав на клавиатуре домофона номер квартиры, распахнул дверь подъезда и изобразил приглашающий жест рукой:

– Прошу!

Поднявшись на второй этаж, они вошли в скромно обставленную «однушку». Встретившая их в прихожей Марина с надеждой посмотрела на Льва:

– Вы с ним разговаривали? Я имею в виду, с Фролом?

– Простите, Марина, но мы только пытаемся хоть как-то идентифицировать найденного мной гражданина. Да, он успел сказать несколько слов. Но… К сожалению, передать их вам не могу – пока что это очень важная оперативная информация. Когда расследование закончим – расскажу все в деталях. Ну, а пока могу сказать немногое. На несколько секунд придя в себя, он предупредил о готовящемся преступлении и снова потерял сознание, а в машине «Скорой» умер.

Они прошли в комнату, где к Борису опрометью с радостным криком метнулся мальчонка лет трех. Предложив им присесть, молодая женщина, прижимая руки к груди, спросила:

– Ну а хотя бы когда это случилось, сказать можете? – В голосе ее зазвучали слезы.

– Позавчера, часа в два пополудни…

Гуров сжато рассказал, при каких обстоятельствах он увидел «снежного человека» и что ему сегодня сообщил опер Дунаев про схватку с волками. Закрыв лицо ладонями, Марина прошептала:

– Это он…

– Ну, не стоит спешить с выводами… – Лев попытался найти смягчающие моменты в своем драматичном повествовании. – В этом еще только предстоит убедиться.

– Это – он. Позавчера мне на работе было так плохо, так кололо сердце! Я чувствовала какую-то беду. Все боялась, что что-то может приключиться с Димой. Даже с работы звонила в детсад, предупредила, чтобы с него глаз не спускали. А оно – вот что… Где он сейчас?

Гуров, испытывая неловкость из-за того, что ему приходится говорить очень тяжелые вещи, сдержанно обронил:

– В морге отдела судебно-медицинской экспертизы.

– Мне его позволят похоронить? – взяв себя в руки, поинтересовалась Марина.

– Да, разумеется… Правда, вы с ним не расписаны? Но думаю, вопрос с выдачей тела решить можно. В случае чего я походатайствую перед своим руководством, если только не предъявят свои права родственники с его стороны.