– Денег возьмут – закончил я за нее – А к Мастеру Гесселю чего не обратилась?

– Да ну его… – взмахнула руками девушка – Он конечно сделает бесплатно, но потом что-нибудь папе и выскажет. А папа начнет ныть на тему: почему не пошла к платному лекарю, зачем отвлекаешь преподавателей и персонал, я теперь буду ему обязан… тьфу! Не хочу!

– А кто у нас папа? – автоматически спросил я, прекрасно понимая, что вопрос был совершенной глупостью. Я уже понял, кто «у нас» папа.

– Мастер Зоран, ректор, кто же еще?! – хихикнула Хельга – Наверное, ты один только не знаешь! Страшно, да? Вот попробуешь затащить меня в постель, грязными ручками залезешь мне в трусики… тут тебе папенька все и оторвет!

– Что оторвет? – сделал я максимально глупую рожу.

– А то! Это самое, чем ты меня думаешь прельстить! Да я таких как вы… курсантов… в одном месте видала! Так и норовите соблазнить!

Я не стал спрашивать, в каком таком месте Хельга видала курсантов. Это ее право видеть курсантов в том месте, в котором она их видеть захочет. Но говорить об этом не стал. Просто протянул руку, взял ее ладонь в свою, и во вспыхнувшей ауре убрал розовый всполох, который относился к ее прыщику на губе. А также еще всполохи – к двум прыщикам на попе, и одному на левой груди. А еще – снял у нее боль в животе, которая делала Хельгу раздражительной. Впрочем – и не только она. Ну да… у нее эти самые дни.

Все заняло секунды три, не больше, Хельга даже не успела возмутиться. Только ойкнула, вытаращилась на меня взглядом застигнутой на лотке кошки, и молчала еще секунд десять после того, как я отпустил руку девушки. И не успела она что-то сказать, как дверь в зал советов распахнулась, и я услышал голос безопасника:

– Курсант Син, зайдите!

Захожу, все чин по чину, как и положено курсанту: почти строевым шагом, выправка, салют – картинка, а не курсант! Ну надо же потроллить этих напыщенных индюков? Особенно безопасника. Боец он скорее всего очень даже хороший, но человек… Впрочем, откуда я знаю, какой он человек? Мало ли кто как выглядит. Библиотекарь с виду ну чистый маньяк-убийца, или смерть с косой. Но поди ж ты – как оказалось, самый разумный из них человек. Но может тоже показалось. Я как Штирлиц – никому не должен верить! (Мне – можно!)

– Курсант Син! – торжественно объявил ректор – Посовещавшись, комиссия пришла к такому выводу: вы будете обучаться сразу на двух факультетах – лекарском и артефактном. Расписание ваших занятий уточнят позже. Приоритетность – лекарскому факультету. Лекарей у нас совсем мало. Кстати, возник такой вопрос: обучение в Академии длится три года. Ваша возрастная группа начинает сейчас последний год обучения. Вам придется заниматься с четырнадцати-пятнадцатилетними подростками. Но если вы ускоренно сдадите экзамены за курсы – вас переведут в группу вашего возраста. Повторюсь – если сдадите. Придется вам хорошенько постараться, чтобы наверстать упущенное время. Вам ясно? Вопросы есть?

– Мне ясно. Вопрос есть – отвечаю я, поедая глазами начальство. Начальство любит, когда его поедают. Если только это не могильные черви. И не зомби.

– Задавайте! – говорит таким тоном, что кажется, сейчас на окнах выпадет иней. Не принято, чтобы курсанты задавали вопросы. Надо отвечать: «Никак нет! Вопросов не имеется!» И таращить глаза на начальство. Оно это тоже любит.

– Мне нужно выходить в город – страдальчески сдвинув бровки отвечаю я – У меня нет мыла, ваксы, вообще ничего нет для поддержания чистоты. А насколько я знаю, купить тут это негде. И попросить купить все это я никого не могу – по известным вам причинам. Не позволите ли вы увольнительные до ноля часов, как и у всех курсантов?