Банда оживился:

– Кому именно?

Последовала почти неуловимая пауза:

– Я находился на тот момент в оперативном подчинении у лейтенанта Макаровой, ей и сообщил.

– А она?

– Она через несколько секунд прибыла сюда.

– Дальше.

– Макарова отослала меня к Кожинову, а сама осталась дежурить здесь. Я побежал.

Тон Александра не демонстрировал особого интереса; все это были, можно сказать, рутинные вопросы:

– Побежали?.. Почему нельзя было просто сообщить по переговорнику?

– Услышали бы посторонние, нет связи, которая бы работала только с Кожиновым.

– А телефон?

– Тоже кто-то услышал бы…

Бондарович сообразил:

– …и в записи осталось бы на прослушивании. Понятно. Потом ты прибежал с Кожиновым, и все закрутилось.

– Именно так.

– Ясно… Как был убит Смоленцев?

Наверное, Репеке этот вопрос задавали сегодня уже не один раз. Лейтенант отвечал почти механически:

– Мне кажется, ему треснули по голове тяжелой стеклянной пепельницей, а потом перетаскивали в кабинку туалета и повредили шею, он был крупный человек. Или ломали шею специально, чтобы добить.

– Где была пепельница?

– Обычно, понятное дело, стояла на столике между креслами. Вот тут, – он указал рукой. – А когда я вошел, она валялась на одном из кресел. Есть снимки, сами увидите.

Вытянув ноги под столик, Бондарович расслабился. Он хотел использовать эти несколько минут разговора с Репекой еще и для того, чтобы хоть немного отдохнуть…

– Понятно: в одном из кресел… А дверь?

– Какую вы имеете в виду дверь?

– Из курилки в коридор.

– Эта дверь была закрыта. Точнее притворена… Поскольку она на пружине, то всегда в таком положении…

В курилку вернулась Виктория.

Александр сразу ощутил, что от девушки повеяло некоей свежестью – волнующей, можно сказать, свежестью. А еще можно сказать – как бы весной. Всякой молодой девушке подошел бы этот аромат… Вероятно, Виктория воспользовалась каким-то очень редким благородным дезодорантом.

Девушка остановилась у столика:

– Разрешите? Вот список лиц, присутствовавших во время убийства на этаже, – она протянула Александру распечатку. – А это ваше удостоверение члена следовательской группы и пропуск в четвертый госпиталь.

– Спасибо. Я вам признателен, – он глянул в пропуск, потом бросил на девушку благодарный взгляд; и сам удивился: взгляд его получился очень искренним.

– Вы уже закончили? – она спокойно смотрела в глаза Бондаровичу.

– Расследование? Пока нет.

– Вы всегда шутите на месте убийства? – Виктория не была склонна улыбаться.

– Да, такой уж я весельчак, – Бондарович потер лицо ладонями. – Не подумайте только, что у меня неадекватная реакция. Это срабатывает своего рода защитный механизм… Куда мы направимся дальше?

Ему казалась все симпатичней эта девушка. Сдержанность ее, умение держать себя в руках просто не могли не подкупать.

Виктория сделала движение к двери:

– В рабочую комнату, там получите остальные документы, и там же – все свежие сведения.

– А кофе?

– Да, конечно, – на почти неуловимое мгновение глаза девушки стали удивительно уютными.

«Прямо обалдеть», – поставил себе диагноз Банда и поднялся из кресла:

– Тогда пойдемте.

Виктория Макарова обернулась к своему напарнику, спросила Александра:

– Лейтенант Репека вам еще нужен?

– Нет.

– Отправляйся домой, Николай, – тихим мягким голосом велела Виктория. – Отдохни и завтра к восьми.

Они пошли бесконечными кремлевскими коридорами. Теперь коридоры по большей части были пустыми. Женщина шла чуть впереди и справа от Александра, указывая дорогу. Шла довольно быстро и уверенно. Бондарович, у которого был наметанный глаз, обратил внимание на некую неправильность в том, как на ней сидит пиджак.