Да и можно ли считать даром то, что навсегда вырвет тебя из семьи, заставит страдать, сделает изгоем… Стоило бы назвать дар – проклятием. Так честнее.

– Сейчас в этом зале находится сто сорок два человека. – Ректор подходил к финалу приветственной речи. – Сто пять юношей и тридцать семь девушек. Каждый из вас бесценен. Однако я не могу поручиться, что до конца обучения доберутся все.

И эти слова мейстера Крона не означали: «будут отчислены», они значили: «будут мертвы».

– Вы должны скрепить свое сердце и с достоинством принять свою судьбу.

Веела застонала. Да уж, таким нежным цветочкам придется тяжелее всего. А ведь никто и внимания не обратит на ее истерику – запихнут в лабиринт и закроют дверь. По статистике, два процента одаренных даже не успевают начать обучение – погибают на первом же испытании.

Я стиснула запястье Фиалки и отчеканила:

– Немедленно вытри слезы и возьми себя в руки. Давай. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Веела уставилась на меня доверчивыми наивными глазами. Проклятие, зачем я взвалила на себя эту обузу? Придется теперь в лабиринте не отходить от нее ни на шаг. У этой овечки нет шансов самостоятельно добраться до выхода.

– Я буду рядом, – протолкнула я сквозь зубы, будто выругалась.

Поток одаренных выплеснулся из арки амфитеатра и потек вниз по винтовой лестнице. Мы шли медленно. Будущие студенты академии Торн-а-Тир растерянно озирались, переглядывались. Многие до сих пор не верили, что все происходит с ними на самом деле, а не в кошмарном сне.

От кирпичной кладки тянуло сыростью и морозным холодом. Стояли первые дни жнивеня, сухие и солнечные, и воздух еще пах летом и радостью, но здесь, в древних стенах академии, словно наступила зима. Или, скорее, здесь она не заканчивалась.

У подножия лестницы нас встречали студенты второго курса, подтянутые и суровые парни с деревянными планшетами в руках. Они распределяли нас по группам, чтобы выстроить у одной из десяти дверей, ведущих в лабиринт.

Одаренные без сопротивления подчинялись, вставали на указанные места. Кто-то с ужасом таращился на обитую железными полосами дверь, кто-то пытался завязать разговор, но слова в этом промозглом и пугающем подземелье казались лишними и неправильными.

– Туда! – указал Вееле высокий второкурсник с ежиком короткостриженых волос. Окинул быстрым взглядом меня. – Тебе к той двери.

Фиалка посмотрела на меня и задрожала.

– Мы вместе, – сказала я, за локоть выдергивая ее из толпы. – Это не запрещено правилами.

– Откуда тебе знать, что запрещено, а что нет, – хмыкнул встречающий. – Хорошо, идите вместе.

Я оглянулась, выискивая взглядом Ронана. Раз уж мы решили организовать временный союз, надо держаться вместе до конца. Я незаметно показала ему семь пальцев: я успела посчитать, что нас распределяют к дверям по очереди. Для того, чтобы попасть в нашу группу, Ронану следует пропустить вперед семь человек. Тот кивнул, но без особого энтузиазма. Что же, если он собрался проходить лабиринт в одиночку, – его право. Тем более что Веела в команде – слабое звено. Я злилась на себя, что поддалась сочувствию.

Одаренные сгрудились у двери лабиринта. Пользуясь передышкой, я оглядела себя с ног до головы. Наклонилась, чтобы туже затянуть шнуровку на высоких ботинках с толстой подошвой. Они крепко охватывали ногу и сидели как влитые. Кожаная куртка застегнута под горло, плотная кожа должна защитить от порезов и ударов. Брюки, напротив, сшиты из тонко выделанной, гладкой кожи, чтобы не стеснять движений и не цепляться за камни и ветки. Из косы выбилось несколько прядей, поэтому я заплела из них небольшую косицу и заправила за ухо.