Я знала, что в академии Торн-а-Тир придется туго, но чтобы настолько!

Из-за полуоткрытой железной двери вырывался жар: там в подвале днем и ночью работала огромная печь. В ней нашли последний приют несчастные Линелия и Энтон, и сюда же мы принесли свои вещи, чтобы навсегда попрощаться с прошлой жизнью.

Командир Эйсхард указал на пол:

– Сваливайте вещички сюда, да пошустрее.

Кто-то, как Барри, с легкостью избавился от потертой старой куртки и залатанных штанов. Ронан уронил кожанку на растущую груду тряпья, но потом снова взял ее в руки, провел ладонью по воротнику, по ряду пуговиц – ему явно жаль было с ней расставаться. Кто знает, какие воспоминания с ней связаны. Может, он долго и упорно зарабатывал на эту добротную вещь, гордился ею, хвастался перед друзьями? А теперь ее сожгут в печи. Кадет Винс – теперь я знала имя темноволосой злюки – швырнула на пол охотничий костюм. Интересно, кем она была в прошлой жизни?

Я успела привязаться к удобной одежде, но не настолько, чтобы жалеть о ней. Она досталась мне даром, поэтому я без труда от нее отказалась.

Разномастные пестрые вещи лежали, сваленные грудой. Наше прошлое, наши мечты, наша индивидуальность – через несколько минут все будет сожжено в яростном пламени. Одинаковая серая форма обезличила нас. Были раньше Алейдис, Веела, Ронан, Барри и другие, а стали – кадеты.

– Что дальше? – пробурчал Атти. – Ужин наконец-то?

– Было бы неплохо, – согласился с ним Нелвин.

Эфор Эйсхард не стал вдаваться в пояснения, снова повел нас за собой по переходам. Кажется, мы шли наверх. Или вниз? Сложно разобраться. Мои ноги утверждали, что мы спускаемся, а глаза уверяли в обратном. Мои одногруппники ощущали то же самое, растерянно переглядывались и задирали головы, и только командир уверенно шагал вперед, иногда подгоняя зазевавшихся подопечных окриком: «Желторотики, не отставать!»

Он действительно привел нас в столовую. Это стало понятно еще раньше, чем створки дверей гостеприимно распахнулись – по запахам готовящейся пищи, по аромату кофе. Кофе! У меня аж под ложечкой засосало. Как же я люблю этот напиток.

Мы приободрились, зашевелили ногами скорее. Раздались смешки и шуточки. Жизнь предстает совсем в ином свете, не в таком мрачном, когда в воздухе разливаются вкусные запахи!

Но эфор Эйсхард снова остановился, на этот раз у самых дверей в столовую, развернулся и знаками указал, что следует отойти к стене. Мы, ворча себе под нос, повиновались.

– На этой стене будут вывешивать приказы и распоряжения по Академии, – сказал командир, поднял указательный палец и, не глядя, указал себе за спину.

Сейчас белая стена была девственно-чистой, но вдруг прямо на наших глазах на ней выступила черная надпись «Назначение командиров звена».

Один из парней удивленно прочитал ее вслух, и эфор Эйсхард улыбнулся ему ледяной улыбкой.

– В вашей группе три звена: два по четыре человека и одно, где вас будет пятеро. Командиров звена назначал не я.

При этих словах эфор вперил в меня взгляд.

– Их назначали по результатам прохождения первого испытания в лабиринте.

Командир вынул из нагрудного кармана поблескивающие металлом четырехконечные звездочки.

На стене снова проступили буквы, и тот же парнишка, который, видно, любил все проговаривать вслух, зачитал, не дожидаясь слов эфора Эйсхарда:

– Первое звено. Командир – Атти Галвин, подчиненные – Барри Кон, Медея Винс, Бренден Хилл. О, это же я!

– Поздравляю, кадет Галвин, – сказал эфор Эйсхард и кивком пригласил того приблизиться, приколол ему на воротник звезду звеньевого.