И единственный способ оставаться в связи с жизнью, единственный способ не отставать от жизни – это не нести в сердце чувства вины, чтобы сердце оставалось невинным. Забудьте все о том, что вам говорили: что вы должны делать, чего не должны, – никто другой не может этого решать за вас.

Избегайте тех притворщиков, которые пытаются решать за вас; возьмите бразды правления в собственные руки. Решать вам. Фактически в самой этой решимости рождается ваша душа. Когда за вас решают другие, ваша душа остается спящей и притупленной. Когда вы начинаете решать за себя сами, появляется острота. Решать – значит рисковать, решение означает, что вы можете решить неправильно, – кто знает?…это рискованно. Кто знает, что будет дальше? Это рискованно, никакой гарантии нет.

Все старое предоставляет гарантию. Ему следовали миллионы и миллионы людей; как может ошибаться такое множество людей? Это предоставляет гарантию. Если такое множество людей говорит, что что-то правильно, наверное, так и есть.

Пойдите на любой риск, если это необходимо, чтобы вы стали индивидуальностью, и примите любой вызов, брошенный жизнью, если это отточит ваше существо и придаст вам блеск и разум.

Истина – это не верование; это сущий разум. Это вспышка ваших внутренних жизненных источников, это просветляющий опыт вашего сознания. Но, чтобы это случилось, вы должны обеспечить правильное пространство. А правильное пространство состоит в том, чтобы принять себя таким как есть… Ничего не отвергая, не становясь расщепленным, не испытывая никакого чувства вины.

Страдание, душевную боль, несчастье должно быть легко отбросить. Это не должно быть трудным: вы не хотите быть несчастными. Значит, за этой трудностью стоит какое-то глубокое осложнение. И это осложнение состоит в том, что с самого детства вам не позволяли быть счастливыми, быть блаженными, быть радостными.

Вас принуждали быть серьезными, а серьезность предполагает грусть. Вас принуждали делать вещи, которых вам никогда не хотелось делать. Вы были беспомощны и слабы, зависимы от окружающих; естественно, вам приходилось делать, что вам говорили. Вы делали все это, но неохотно, чувствуя себя несчастными, с глубоким сопротивлением. Так много вещей вас заставляли делать вопреки самим себе, что мало-помалу вам стало ясно одно: все, что вы делаете вопреки себе, правильно, а все, что вам не претит, обязательно окажется неправильным. И этот непрерывный процесс воспитания наполнил вас грустью, которая не естественна.

Быть радостным настолько же естественно, как естественно быть здоровым. Когда вы здоровы, вы не идете к врачу и не спрашиваете: «Почему я здоров?» О здоровье нет надобности ничего спрашивать. Но когда вы больны, вы тут же спрашиваете: «Почему я болен? В чем причина моей болезни, что ее вызвало?»

Совершенно правильно спрашивать, почему вы несчастны. Неправильно было бы спрашивать, почему вы блаженны. Вы были воспитаны в патологическом обществе, в котором быть блаженным без причины считается безумием. Если вы просто улыбаетесь, улыбаетесь без всякой причины, люди подумают, что у вас в голове разошлись какие-то контакты, – почему вы улыбаетесь? Почему вы выглядите таким счастливым? И если вы скажете: «Не знаю, я просто счастлив», – ваш ответ только укрепит их в убеждении, что с вами что-то не в порядке.

Но если вы несчастны, никто не спросит, почему вы несчастны. Быть несчастным естественно; несчастны все. В этом нет ничего особенного. Вы не делаете ничего уникального.