— Очень вкусно, Нина Львовна, — вежливо улыбнулся Никита, а потом брякнул в салат и горчички, и соевого соуса. — Впрочем, как всегда.

— Я сама этот салат придумала, — похвалилась я, цепко наблюдая за его мимикой. — Но думаю, над рецептурой еще стоит поработать.

— Да-да, мне кажется, соли маловато, — пробормотал Никита и схватил банку с жуками.

— Папа? — Сёма и Таня слегка оторопели.

Никита приоткрыл крышку и стал трясти банку над ложкой. Само собой, вместо соли оттуда высыпалось несколько жучков.

— Что это? — довольно сильно удивился зять.

— Живая природа вообще-то! — хмуро отозвалась Танька, отняла у отца ложку и быстро стряхнула жуков обратно в их пластиковое пристанище.

— Живая природа? — кажется, у Никиты дернулся глаз. — Но зачем она здесь?

Таня вернула отцу ложку и чуть сердито пожала плечиком:

— Она повсюду, папа. Повсюду!

Зять съел еще немного моего салата и с виноватым видом отодвинул тарелку.

— Что-то совсем нет аппетита.

— Бывает, — кивнула я и быстро навела ему чая — на травах и с большой ложкой меда.

Вообще, обычно я требую, чтобы все хорошо кушали и после обеда сдавали мне девственно чистые тарелки. Но сегодня я была слишком взвинчена для проведения воспитательных бесед.

— Так что вы там говорили о четырех стенах? — напомнил Никита, делая себе здоровенный бутерброд с маслом.

Пришло время идти ва-банк. Я положила одну руку на грудь, другую на лоб, а еще (для пущей убедительности) изобразила глазами глубокую обеспокоенность.

— Сегодня утром на прогулке мне встретился наш педиатр, и он авторитетно заявил, что Таня и Сёма слишком бледные. Возмутительно бледные!

— Разве? — Никита недоверчиво оглядел мордашки детей.

— Да-да, — уверенно подтвердила я. — Им срочно нужен морской воздух. Именно так сказал врач. Иначе в новом учебном году нас ждут хронические простуды, ангины и гаймориты…

На непроницаемой физиономии зятя не дрогнул ни один мускул, потому я решила добавить драматизма:

— А еще нас ждут коклюши. Отиты. Ротавирусы. Гриппы. Бронхиты. А может, даже и краснуха с дифтерией.

— Хорошо, Нина Львовна. Я всё понял. После ужина сразу купим вам путевку куда-нибудь на побережье.

Я даже подпрыгнула.

— Что? Да ты совсем совесть потерял, окаянный? Сколько можно на мне ездить? Я с этими детками света белого не вижу, а теперь, оказывается, и на море с ними тащиться должна? Нет уж, сам с ними, как миленький, съездишь. Сам! А я буду отдыхать. В конце концов, мне, как любому вменяемому человеку, нужен отпуск. Меня, между прочим, подруга на дачу второй год зовет, а мне всё некогда.

Никита побледнел.

— Нина Львовна, я прекрасно понимаю, что в вашем возрасте тяжело следить за двумя оболтусами. Но я ведь давно предлагаю вам нанять няню…

— Вот еще! У всех этих нянь на уме черти что, — пробормотала я и слегка занервничала. Неужели этот изверг опять ускользнет от своего счастья? У меня уже просто руки опускаются. Собрав в кулак весь свой артистизм, я сурово пошевелила бровями. — И не пытайся меня переубедить: детей должен растить родной человек. Он же и на море с ними таскаться должен.

— Пап, ты поедешь с нами на море? — Таня даже жевать перестала. — Правда?

— У меня так много работы… — начал было Никита, но при взгляде на ее полное надежд личико осёкся.

— Конечно, поедет! — грозно подтвердила я и, окончательно разволновавшись, выложила из хлебных крошек небольшое панно. — Куда денется?

Танька и Сёма повскакивали со своих мест и повисли на отце.

— Ура! На море! Все вместе!

Кажется, даже жуки прониклись торжественностью момента и дружно притворились дохлыми.