В один из воскресных декабрьских дней, когда Уоррену было 11, Баффетты возвращались на машине из Вест-Пойнта. Радиопередачу, которую они слушали, прервало объявление, что японцы нанесли удар по Перл-Харбору. Никто не объяснил, почему это произошло, сколько было убитых и раненых, но Уоррен быстро понял, что мир вот-вот изменится.

Весной следующего года Республиканская партия Небраски поручила Говарду нелегкую работу по поиску кандидата для выдвижения в Конгресс против популярного действующего представителя – Чарльза Ф. Маклафлина. В последний момент, согласно семейным преданиям, Говард внес в избирательный бюллетень себя, не сумев найти другую жертву, готовую баллотироваться против всеми любимого соперника.

Вскоре все Баффетты расклеивали на телефонных столбах листовки с надписью «Баффетта в Конгресс». На окружных ярмарках Говард и Лейла вели агитацию среди посетителей выставок скота и конкурсов на лучшие маринованные огурцы. Говард считался самым маловероятным кандидатом, поскольку ненавидел выступать на публике. А вот болтушка Лейла инстинктивно чувствовала, как надо взаимодействовать с толпой, и с удовольствием общалась с людьми.

Пессимизм и радикальная честность в политике Говарду только мешали. Его политическая платформа требовала от избирателей «выдворить из Вашингтона всех идиотов, надутых чинуш, стукачей и светских хлыщей». Эта огнедышащая риторика не давала рассмотреть его добродушие и тонкий ум.

Во время предвыборной кампании он вместе с 12-летним Уорреном отправлялся на скотный двор в Южной Омахе. Это была вторая главная отрасль после железной дороги. В скотоводстве работало почти 20 тысяч человек, в основном, иммигрантов. И хотя географически Южная Омаха располагалась недалеко от центра, в культурном отношении это был другой континент. Большинство этнических и расовых беспорядков разгорались именно здесь. И если остальная часть Небраски начинала разочаровываться в Новом курсе, то в этой части города Рузвельт все еще был героем.

Вряд ли Говард мог заработать там хотя бы один голос. Но он чувствовал, что обязан предстать перед каждым потенциальным избирателем в своем округе. А Уоррена брал с собой, чтобы тот бежал в полицию, если рабочие начнут избивать отца. Впрочем, Баффетты всегда возвращались домой невредимыми. Возможно, им просто везло, а может по поведению Говарда считывалась его глубокая порядочность. Тем не менее, Баффетты не думали, что она поможет преодолеть статус аутсайдера.

День выборов 3 ноября 1942 года Уоррен вспоминал так: «Отец написал заявление о признании поражения, мы легли спать около девяти вечера. А наутро узнали, что он выиграл».

В январе следующего года Баффетты сдали в аренду свой дом в Данди и отправились в Вирджинию. Прибыв на вокзал Вашингтона, они увидели, что город стал многочисленным и хаотичным. Большинство людей работали в новых правительственных учреждениях военного времени. Военные заняли все здания, офисы, стулья и карандаши, до которых смогли дотянуться, пытаясь организовать свою деятельность в недавно построенном Пентагоне – крупнейшем в мире офисном здании. Из-за полчищ новоприбывших население города выросло вдвое. За респектабельными, обедневшими и наивными людьми теперь следовали карманники, проститутки, мошенники и бродяги, превращая Вашингтон в криминальную столицу Америки.

Друзья семьи Баффеттов, Райхели[73], с которыми Говард был знаком еще со времен биржевой работы, рассказали, что в Вирджинии сдается огромный дом, в котором десять каминов и оранжерея. Роскошь дома намного превосходила притязания Баффеттов, но он находился всего в часе езды от города, так что они арендовали его на время. Работа конгрессмена отнимала у Говарда все больше времени, поэтому он снял крошечную квартиру в округе Колумбия и приезжал к семье только по выходным.