Эва критически оглядывает мою подтянутую фигуру, отточенную балетом и джаз-фанком.

- Бедра широкие. На LPG-массаж, я так понимаю, денег нет. На зал тоже, да и времени не будет, если сразу работать возьмут. В общем, пока ты не фонтан, мягко говоря.

Я как раз щёлкнула кнопку электрочайника и потянулась к пакету с печеньем. Но последние слова приятельницы заставили одернуть руку, проглотив слюну.

Не то чтобы я поверила ей с первых слов. Своё отражение в зеркале я видела. Но Эвелина научилась круто подавать себя. И несмотря на то, что она была ниже меня ростом, с полным отсутствием талии, да и выглядела полнее, я вновь ощутила себя провинциальной дурнушкой.

- Мне кофе наведи. В шкафчике. С нами живёт ещё одна тёлка. Но скоро свалит, нашла себе папика. Правда, с таким жлобом долго не протянет.

Я кивнула, но слова приятельницы оставили неприятный осадок. А она словно решила меня добить, заметив, что я растерялась:

- А что ты думала? Двадцать пять - как приговор. Пенсия для таких, как мы. Тут и за Ахмета с ларьком шавермы в пору зацепиться.

- Кла... Эва, а тут есть студия? - спросила я, чтобы не продолжать неприятную тему. - Танцевальная. Мне надо потренироваться. 

- В клубе натренируешься, если Марьяна тебя примет. Поверь, с таким загрузом ничего не захочешь.

Я молча приготовила нам растворимого кофе - на плите варить в джезве не рискнула, всё-таки непривычно, да и квартира чужая.

- Рассказывай, что там. Как сама? Виталя без мордобоя отпустил?

- Он хороший. - Я положила две лодки сахара в чашку. Эва отрицательно покачала головой.

- Мне без. От сахара целлюлит растет. И сама прими на заметку, мой совет.

- Отпустил. Он сам приедет в Москву скоро. У нас же никаких перспектив.

- Ну, почему никаких? Сбор урожая, стройка, молоко на рынок.

- Клава, прекрати.

Градус температуры понижается. Моя подруга сжимает губы и холодно цедит:

- Никогда. Больше. Так. Меня. Не называй.

В школе она сразу срывалась на крик, когда что-то было не по ней. Даже носы разбила парочке одноклассниц. Но сейчас пытается «держать лицо», как столичная чика. Это смешно. Но у меня нет особого выбора: я, конечно, могу ее послать и сама попытаться найти работу и жилье, но это определенный риск, и займёт кучу времени.

- Извини. Я устала с дороги. И есть хочу, магазин далеко?

Не хочу посягать на ее продукты. Но Клавдия манерно откидывает волосы назад.

- Вообще-то мы питаемся в кафе. Сиди, не надо никуда бежать. У меня есть суши и бутерброды.

Вот за это я ей благодарна. Правда, радость преждевременная. Я не умею пользоваться хаси, оттого, плюнув на все, беру вилку и утоляю зверский голод.

- Ох, святая простота. Ничего, я тебя оцивилизирую. Ешь, обустраивайся и попробуем привести тебя в божеский вид. Чтобы Марьяна не послала тебя с порога на кухню с глаз долой.

Это неожиданно.

- Сегодня? - говорю с полным ртом под презрительным взглядом Эвы.

- А ты как думала? Москва не терпит праздного чилла. Если пролетишь, будет время на поиски чего-то ещё. Давай, распаковывай чемодан, мой голову и будем делать из тебя человека...

Вода еле теплая. Мне приходится греть чайник и разбавлять ее. В самый разгар головомойки Эвелина без стеснения входит в обшарпанную ванную комнату, отодвигает шторку и критически осматривает мое обнаженное тело.

Шампунь щиплет глаза. А я тщетно ищу, чем прикрыться. Кроме пены нечем. Это неприятно. Я стеснительная. А моя Московская «фея-крёстная» смотрит так, что я чувствую себя племенной кобылой на торгах.

- Неплохо. Мышечный рельеф бы тебе набрать. И бедра, бедра... Отъела на бабушкиной сметане.