– Дед Пихто! – огрызнусь я.

Но потом возьму себя в руки и начну лебезить перед ними:

– Дети! Не судите меня строго, так получилось. Давайте вместе подумаем над решением проблемы.

Есть два выхода. Первый: оставить все как есть, и через полгода, взявшись за руки, мы с Ликой дружно пойдем в роддом рожать. Выход второй: ребеночка внутриутробно прикончить, извлечь, выбросить и навсегда об этом забыть.

Лика, добрая душа, конечно, скажет вслух:

– Я за то, чтобы «взявшись за руки».

Но внутренне меня возненавидит как соперницу. Как человека, на которого рассчитывали, а он свинью, то бишь собственного ребенка, подсунул.

Лешка, сдерживая возмущение, процедит:

– Почему ты взваливаешь на нас ответственность и решение собственных проблем? У нас своих недостаточно?

И он, мой сыночек, будет совершенно прав! Сама садик насадила, самой надо поливать.

– Кира Анатольевна? – Голос Лики вибрирует от волнения. – Почему вы молчите? Что у вас обнаружили?

– Золото и бриллианты, – усмехаюсь. – Ничего у меня не обнаружили! Я совершенно здорова.

Здорова как корова, ведь не сказать «как бык». А курить я бросаю, потому что готовлюсь стать… бабушкой. Да! Прежде всего – бабушкой! Эдакая бабушка на сносях…

– Кормящая бабушка? – подхватывает сын.

Он даже не догадывается, насколько прав. Чтобы не догадался, перевожу разговор на другую тему:

– Вы над именем для ребенка думаете?

Вопрос не праздный. Дело в том, что в роду Ликиного отца принято чудить с именами. Лику полностью зовут… держитесь! Гликерия Митрофановна! Как купчиху! Имя настолько ей не подходит, что каждый, кто услышит, начинает смеяться. Отца Лики соответственно зовут Митрофан Порфирьевич. Вот я и боюсь, что моего внука назовут Нестором или Калистратом, а внучку окрестят Глафирой или Ефросиньей.

– Девочку я хочу назвать Варей, – говорит Лика. – Варварой.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – не соглашается Лешка. – Мальчика мы назовем Тимур.

Они смотрят друг на друга с вызовом. Незамеченная, я удаляюсь с кухни. Пусть сами посуду моют. И я знаю, что дальше последует. Они повздорят, Лика даже всплакнуть может. Потом бурно помирятся. Циклический процесс может повторяться по три раза на день. Милые бранятся…

Ночью мне снились кошмары. Мы с Ликой неутомимо рожали детей. Уже вся квартира была ими забита, шагу не ступить – кругом младенцы. А нас все тянет и тянет, как при поносе. Лика отлучится на минутку в комнату – возвращается с дитем.

Потом я, почувствовав настоятельную потребность, убегаю, прихожу с ребенком.

Мама Лики, Ирина Васильевна, с квадратными глазами то одного плачущего младенца схватит, потрясет, то другому соску в рот сунет, то третьему пеленки меняет. Дети почему-то разновозрастные – от месяца до полугода. В основном ведут себя смирно, лежат, почти не дрыгают ножками-ручками. И смотрят виновато-виновато, как бы прощения просят, что на свет появились.

– Дочь! – заходится в крике Ирина Васильевна. – Прекрати это безобразие!

Ирине Васильевне хочется и на меня заорать, но она не смеет, на Лике отыгрывается.

А у нас с Ликой совпадают позывы, мы хватаемся за руки, уносимся в темную комнату и возвращаемся с парочкой новых младенцев.

– Мамочка! – плачет Лика. – Я не виновата! Кира Анатольевна первая начала!

– Что вы, собственно, имеете против? – говорю я торопливо, чтобы успеть оправдаться до следующего позыва. – Это природный жизненный процесс, он естествен и неостановим! Дети – цветы жизни!

– Да тут уже целая клумба, – поводит руками Ирина Васильевна. – Кто их кормить будет? Они же в гербарий превратятся!