Родион замотал головой.

– Не знаю… Не хочу знать.

– Ну и буба. Теперь давай, приводи себя в порядок, мы едем!

– Куда едем? Зачем?

Родион спросил скорее по инерции, не нуждаясь в ответе, как в таковом. Он уже чувствовал себя орешком или конфетой из вазочки для покупателей, стоящей на кассе, которую белка, нахально проникшая в магазин прямо через автоматические двери, бесцеремонно уносит, и поделать с этим ровным счетом нельзя ничего. Евгения, однако, ответила максимально емко и информативно:

– В смысле зачем? Будешь определять наше будущее!

Родион только пожал плечами.

Они вышли на улицу – Евгения в белой маечке, зеленой юбке чуть ниже колен, белых гольфах и кедах, Родион, несмотря на то, что было сильно за полдень и довольно жарко, надел джинсы, черную толстовку с капюшоном и кепку с эмблемой какой-то американской хоккейной команды, от чего его не остановила даже Евгения, рассыпавшаяся смешинками:

– Ой, хи-хи, ты в этом похож на дальнобойщика!

Она взяла Родиона за руку, подвела к неприметной белой иномарке, припаркованной неподалеку, и заявила:

– Поедем в таксо. Ты ведешь!

Родион возразил:

– Но я не умею. У меня и прав нет

– А вот и есть! Вон, на сидении лежат. И водишь ты прекрасно. Это мой подарок!

Едва парень разместился в водительском кресле, как Евгения, расположившаяся сзади, неожиданно набросила ему на шею что-то вроде кулона. Пока он с удивлением рассматривал черный матовый кубик на серебряной цепочке, девушка прокомментировала:

– Я очень люблю делать подарки! Это копия того, в котором я… жила. Вот, посмотри! – Евгения просунула свою ручку справа от водительского кресла, и Родион увидел на тонком запястье в точности такой же кубик на такой же серебряной цепочке, – если вдруг соскучишься, меня не будет рядом или телефон забуду, три раза надави на любую грань. А теперь, шеф, в ФСБ, отдел по борьбе с терроризмом, пожалуйста. На чаевые не рассчитывайте. – девичий смех разлетелся по салону автомобиля серебряным звоном.

Родион не до конца понимал, как это работает. Точнее говоря, не понимал совсем. Он почему-то знал, как переключать скорости, когда на какую педаль надавить, и, самое странное – дорогу до места, где никогда ранее не был. С заднего кресла, где Евгения с аппетитом кушала нарезанную дольками дыню, которую она прихватила с собой в бумажном пакете, слышалось негромкое почавкивание. На долгом светофоре Родиону показалось, что она совсем притихла, и он оглянулся: в уголке, уронив голову чуть назад, с приоткрытым ротиком спала его внезапно материализовавшаяся компаньонка. Ветерок, просачивающийся сквозь форточку, слегка колыхал ее каштановые кудряшки. Впервые за очень долгий срок Мельников улыбнулся.

Но, едва он свернул в очередной знакомый-незнакомый переулок, как Евгения заметалась по салону и пронзительно заверещала:

– Ой-ой-ой!! А-а-а-а-а!!!

Родион едва рефлекторно не бросился ее спасать от невидимой угрозы и на секунду выпустил руль из рук.

– Что? Что такое, Жека?!

– Пчела! Оса! Укусила!

Из округлившихся глаз девушки бежали слезы.

– Как так? Куда?

– В щеку! Изнутри… Больно!

Евгения несколько раз обиженно и сердито топнула ножкой по месту, где видимо должно было находиться выплюнутое насекомое.

Родион уже остановил авто и бросился к багажнику. В пыльной увесистой аптечке оказалось несколько уровней. Он собрался было ударить об колено пакет с сухим льдом, но заметил шприц и ампулы с обезболивающим, Евгения, однако, в ответ на такое предложение замахала руками.

– Нет нет нет! У меня аллергия! Давай лед. У-у-у-у…