– А искусственные нельзя? Все-таки на кладбище оставлять, – перебил Сергей.

– Нельзя, – Вика зыркнула на него возмущенно, – живые цветы, когда умирают, жителям кладбища свою энергию отдают, а в искусственных цветах ничего нет. Нисколечко. И смотри, чтобы нераспустившихся бутонов среди них не было, а то плохое может случиться.

– С кем? – широко раскрыв глаза, застыл с ручкой в руке Сергей.

– Не с тобой, а с родственницами твоими женского пола, если они в положении, – Вика нахмурила брови. – Ладно, собирайся, скоро электричка, по дороге остальное расскажу, а то до обеда не успеем.

Вика заскочила к бабе Насте, где еще находилась мама. Та перекрестила внучку на дорогу и покачала головой.

– Вот видишь, Наташа, как оно в жизни-то бывает. То ни во что не веришь, то враз сама тем самым, во что не верила, и становишься.

– Я, пожалуй, останусь, пока Вика не вернется. – Наталья Владимировна выглянула в окно. Сорока стрекотала вслед уходящей дочери и Сергею.

По дороге, перед тем, как зайти на кладбище, Вика велела купить сырого мяса, конфет и бутылку водки, а сдачу не брать. Там оставить. Объяснила, что Погостник любит, когда ему щедрые подарки несут, не жадничают.

Дорога к кладбищу была размытая. Заморозки еще не холодили земли, и коричневые ручьи вдоль дороги быстро вертели разноцветные листья, а где и притормаживали, потому что листья и поломанные сучки собирались в препятствие для быстрого течения. Ветер показался Сергею странным, каким-то тихим и неживым, как и все вокруг. Птиц тоже почти не было слышно. Тишину чаще всего нарушали шуршанием падающие с деревьев листья.

Само кладбище выглядело печально. Некоторые могилы давно заросли, а на каких-то серые кресты из дерева поникли и уныло гнили. Сергей показал то место, где взял образец деревяшки – совсем недалеко от входа, на пересечении с пилорамой.

Вика покачала головой.

– Зачем они так близко к могилкам пилораму поставили? Не будет здесь работы, точно говорю, – глаза Вики вмиг прищурились, будто она вглядывалась в кого-то на том месте.

– Стой! – отвела она руку назад и оглянулась убедиться, что Сергей остановился. – Здесь граница старая, хоть и могил уже не видно. Повторяй за мной все, что я делаю и говорю. Слово в слово, движение в движение.

Вика нагнулась, постучала трижды по влажной земле, поднялась, трижды наклонилась, поглядывая, повторяет ли за ней Сергей, потом три раза вслух спросила:

– Царь Погостник, разреши нам войти в твое царство?

Сергей дрожащим голосом повторил. В ответ никаких звуков не последовало, и парень понадеялся, что ничего не увидит и не услышит, а ведунья сама все сделает.

Смутное предчувствие скорой беды внезапным холодком заползло в душу Вике. Она забыла, совсем забыла, что кусок деревяшки надо бы было вернуть хозяину кладбища. В двадцати метрах от нее, ровно на том месте, куда указал Сергей, теперь чернела размытая фигура. Судя по своим ощущениям, которые сложно описать словами, Вика поняла, что это Погостник. Из-за его спины трусовато выглядывали суккубы и инкубы с обнаженными частями тела, которые люди обычно прикрывают.

Вика почувствовала, что хозяин смотрит сквозь нее на Сергея, давая понять, что она ему не интересна, а виновник случившегося – да. Ведунья резко обернулась. Сергей растерянно стоял позади нее и не мог понять, что происходит. Видимое ей, к счастью, казалось недоступным неподготовленному человеческому глазу.

Над плечом Сергея переливался сгусток темной материи, то вползая ему в ухо, то выползая из него с другой стороны. Парень теребил уши поочередно, не понимая, почему Вика так на него уставилась.