И такая тенденция, судя по всему, прослеживалась по всей академии.

– Ну, с домовыми мы тебе поможем, делов-то. Ты, главное, учись лучше, а то такую необразованную барышню не один богатырь не спасет. Не успеет.

– У нас тут, понимаешь ли, не ваша безопасная изнанка, – поддакнул брату другой Финист, – а тридевятое царство, тридесятое государство, даже в городах бывает опасно, и нечисти и чисти навалом.

– Из дома в лавку за хлебушком выйдешь – на дракона напорешься, – стали хвастаться доморощенные богатыри, и с такой гордостью у них это получалось, что я к незаслуженно обиженной изнанке приревновала. У нас и поопаснее бывает!

– В соседнюю деревеньку за хлебушком поедешь – в ближайшем лесу русалки погубят, али вампир кровушку всю выпьет.

– Как же вы тут без хлебушка обходитесь, по домам сидючи? – съехидничала я. Потому что от меня не укрылись ни железные решетки на окнах, ни пудовые замки на тесаных из дуба дверях. Ну и тот факт, что адепток этой чудной академии держали, как стаю овец, в охраняемом дортуаре. Это одна я – черная баронесса, выбилась из общего стада и сунулась в незащищенную горницу.

– Так жены на что?

«У них тут еще и шовинизм махровый!» – определила я.

– Ясно дело, хлеб девки пекут. У нас в тридевятом царстве лишний раз девицы-красавицы носа из дома не высовывают.

«И домострой!» – присовокупила я очередное наблюдение.

– Для того уроки домоводства и придуманы.

«Вдобавок оголтелый патриархат, м-да, действительно у них тут тяжко живется. Женщинам».

– Ясненько, – только и смогла ответить я, а сказать хотелось ой как много. – Но я у вас тут ненадолго.

– Дольше чем ты думаешь, ягодка, – осклабился один из соколов и полез в штаны.

Я шарахнулась в сторону и даже занесла для удара сковородку, но оружие защиты женской чести не пригодилось.

Финисты, как один, торжественным движением вынули из тайника по мешочку. Который аккурат поверх срамного места у них в штанах на веревочках обретался. На иностранный манер сия пошлость гульфиком, кажется, звалась, правда, я не очень разбиралась.

Это что же получается – по этой их заграничной срамной моде надо на пах цеплять мешочки с чем-нибудь объемным, чтобы мужской уд больше казался?! Во извращенцы заморские!

– Вот, – похвастались добытым Финисты ясно-соколы. – Как от сердца отрываем! – Скорее уж от паха!

– Здесь соль и сахар, с кухни украли!

– Целая эпопея была! У нас знаешь какая повариха?

– Угу! – подтвердил брат. Финисты были совершенно одинаковые и синхронизированные, когда говорил один – тут же подхватывал другой, будто знал, что хотел сказать брат. Несмотря на одинаковость, я даже уже стала отличать одного Финиста от другого.

– Повариха скорее сама кого-нибудь съест, чем из своей кладовой съестным поделится с оголодавшими адептами. Ей и черствой хлебной корки будет жалко!

«Еще одна проблема! – сообразила я про себя. – Видно, здесь еще и плохо кормят – специально, чтобы у адепток не было сил сбежать из-под венца».

– А жрать знаешь как хочется после богатырских подвигов? – впечатлил меня размахом проблемы один из соколов.

«Поставить себе на заметку: не иметь дел с этими хищными птичками после их подвигов – сожрут, оголтелые!»

Я стояла напротив Финистов и внимательно слушала двухголосый рассказ, мотала себе на ус да впитывала сведенья как губка. Мне сейчас был важен даже самый маленький клочок информации.

– Короче, соли и сахара нам, конечно, жалко…

«Еще и жмоты…» – про себя подумала я.

– Но ты дева в беде, тебе нужнее.

«Не такие уж и жмоты, только что я буду делать со специями, когда еды все равно нет?