– Депутат? – не поняла Тиана, – это титул какой-то?

– Нет, это должность такая,– Любовь Игоревна поняла, что если сейчас начнет объяснять, кто такой депутат, то времени это займет много.

– А почему он боялся?

– Я грозилась наслать на некоторые объекты, которые он курировал, проверку, а он там знатно проворовался. Мне надо было выбить помощь для молодой вдовы с детьми и для матери-одиночки с двумя младенцами. Так этот жирный скунс меня назвал феминисткой! А я ему: «Да, феминистка, сейчас еще и баб на вас нашлю. Они быстро оторвут ваши… хм… демократические ценности во имя равенства!» Косякин скосил глаза на свои демократические ценности, побледнел слегка и помощь обеспечил, – Люба поняла, что увлеклась, увидев пораженное лицо Тианы.

– А что такое демократические ценности? – заинтересовано спросила дочка ректора, – почему этот лорд так испугался?

– Ну… – замялась Любовь Игоревна, не зная, как объяснить то, что сказала.

Она передернула плечами и тут же поняла, что ощущает чей-то злой взгляд. Еще при жизни на Земле Люба чувствовала неприязненные взгляды. Они «свербели» на коже, как свежие ожоги. Покрутив головой, она сразу заметила тетку с желчным, неприятным лицом. Увидев, что её обнаружили, тетка соорудила на лице еще более отталкивающее выражение, хотя казалось, что дальше уже некуда.

Играть в гляделки и непонятной теткой Любе не хотелось, поэтому она отвернулась и пошла с Тианой дальше. То, что произошло после, стало для девушек неожиданностью. Буквально через минуту тетка выскочила перед ними, как чертик из табакерки.

– Вильена, – выплюнула баба противным голосом, – ты совсем забыла свое место, нахалка?! Как ты смеешь так себя вести! Почему не приветствуешь меня, как следует?! А я сразу говорила своему брату, чтобы не женился на твоей  матери. Мало того, что нищая, так еще и ребенка не могла воспитать в строгости и боязни! Никакого уважения к старшим!

– А вы чем-то заслужили моё уважение? – ледяным тоном осведомилась Любовь Игоревна.

Тетка опешила от такого отпора, а попаданка продолжила:

– Нет! Не заслужили. Скандалами и умением плеваться ядом, можно заслужить только презрение и страх, но не уважение. Вы как брехливая бешеная собака, которая бегает и кусает всех, кого может. С какой стати мне вас приветствовать? До свидания, надеюсь больше никогда с вами не встретиться. 

Вильена обошла вредную бабу и, как ни в чем ни бывало, пошла дальше, потянув за собой застывшую Тиану.

– Ах ты! Ах ты! – тетка от возмущения ловила ртом воздух, потом, наконец, разморозилась и заорала, – Да как ты смеешь, недоросль ублюдочная! Думаешь, что раз поступила, то все можно?! Я все отпишу своему брату, он тебя проучит! Ты на всю жизнь запомнишь!

На склочную тетку начали оборачиваться прохожие, поэтому она затихла, но Люба еще долго чувствовала спиной её злобный взгляд. Любовь Игоревна знала характер таких дам. Теперь эта тетка не отвяжется, точно напишет отчиму, показав ситуацию в самом неприглядном свете.

Возможно, надо было опустить глаза и покорно сносить все придирки скандалистки, но  Люба не терпела таких баб. А притворяться беззубой овцой она никогда не умела. Даже, если бы опустила глаза, тетка почувствовала бы строптивость и читала бы нотации гораздо дольше, стараясь вывести на эмоции. В конце концов,  Люба бы вспылила и высказала все склочной бабе гораздо жестче, чем получилось сейчас.

– Это что? Сестра твоего отчима? – нарушила молчание Тиана.

– Судя по всему, так и есть, – задумчиво ответила Вильена, – в дневнике об этой гадюке ничего не говорилось. Теперь она точно напишет отчиму. Как знать к чему это приведет?