– Прекрасно, святой отец, прекрасно, – расплылся в улыбке Венабелз, поднимая руку в уважительном приветствии. – Пока не дует с востока, нога почти не болит.

– Тогда я помолюсь, чтобы Бог слал вам только западный ветер, – радостно заверил его отец Ральф. – Вест, только вест! Пойдем, мастер Хук! Пролей свет на мое неведение! Просвети меня!

Священник, вновь подхватив сумку, повел Хука и Мелисанду в пристройку у куртины Тауэра и выбрал небольшую комнату, облицованную резными деревянными панелями. Обнаружив у стола всего два стула, отец Ральф послал за третьим.

– Садитесь, садитесь, – распорядился он, усаживая обоих у стола.

Он хотел услышать о происшедшем в Суассоне, и Хук с Мелисандой вновь рассказывали по-английски и по-французски о нападении на город, насилиях и убийствах, и перо отца Ральфа не останавливалось ни на миг. В сумке оказались листы пергамента, склянка с чернилами и перья, и теперь священник писал, лишь изредка задавая вопросы. В основном говорила Мелисанда, гневно и возмущенно описывая ужасы той ночи.

– Расскажи о монахинях, – попросил было отец Ральф и тут же, сконфуженно мотнув головой, повторил вопрос по-французски.

Мелисанда разразилась еще более гневной речью, временами замолкая и широко раскрытыми глазами глядя на отца Ральфа, когда тот, не успевая за потоком ее слов, жестом просил ее повременить.

Снаружи донесся топот копыт, через минуту послышался лязг: кто-то бился на мечах. Пока Мелисанда рассказывала, Хук выглянул в открытое окно. На площадке, где он только что осваивал лук, упражнялись латники в стальных доспехах, глухо звякавших под ударами мечей. Из всех выделялся воин в черных латах, на которого нападали сразу двое противников. Хуку, впрочем, показалось, что они бьют не в полную силу. Десятка два латников встречали особо удачные удары аплодисментами.

– Et gladius diaboli, – медленно перечел отец Ральф последнюю фразу, – repletus est sanguine. Замечательно! Просто отлично!

– Это латынь, святой отец? – спросил Хук.

– Да, разумеется! Латынь! Язык Бога! Хотя Он, наверное, говорил на древнееврейском? Скорее всего! Как на небесах-то будет неловко – придется всем учить еврейский! А может, среди небесных нив сокровища красноречия откроются сами по себе? Я записал, что меч дьявола напитался кровью.

Отец Ральф дал знак Мелисанде продолжать, и его перо вновь заскользило по пергаменту. Снаружи донесся уверенный мужской смех – на площадке сражались еще два латника, в солнечном свете мелькали их мечи.

– Тебе непонятно, зачем переводить ваш рассказ на латынь? – спросил отец Ральф, закончив следующую страницу.

– Нет, святой отец.

– Чтобы христианский мир узнал о кровавых деяниях дьявольского отродья, французов! Твою повесть перепишут сотню раз и пошлют всем епископам и аббатам, всем христианнейшим королям и правителям – пусть знают правду о Суассоне! Пусть знают, как французы обходятся со своим же народом! Пусть знают, что Франция – обиталище Сатаны! – с улыбкой заключил отец Ральф.

– Сатана и впрямь обитает во Франции! – раздался резкий голос позади Хука. – И должен быть изгнан!

Развернувшись на стуле, Хук увидел у двери воина в черных латах, но уже без шлема, с влажными каштановыми волосами, чуть примятыми подшлемником. Молодой человек казался знакомым, хотя Хук не понимал, где мог его видеть. Как вдруг, заметив глубокий шрам у длинного носа, лучник бросился на колени перед королем, чуть не опрокинув стул. Сердце бешено колотилось от ужаса, почти как перед суассонской брешью, из всех мыслей осталась одна: вот он, король Англии!