Мы никогда глубоко не вникаем в вопросы секса, никогда не размышляем о практике секса, никогда не пытаемся проникнуть в его глубину, никогда не медитируем на него – из-за иллюзии, что мы все о нем знаем. Если все уже все знают, какой смысл вникать в предмет? Однако хочу тут же сказать вам, что нет более глубокой тайны, более глубокой загадки, более глубокого вопроса, чем секс – в этом мире и в самой жизни.

Есть люди, которые все делают вполсилы; они живут равнодушно. Они никогда ничего не достигают, потому что никогда не выкладываются полностью. Никогда и ни во что они не идут тотально, интенсивно. Они вечно стоят на берегу, не входя в воду, и думают о дальних берегах. Или же, даже если иногда они что-то пробуют, они гонятся за двумя зайцами: если не догонишь одного, то всегда догонишь другого. Они сидят между двумя стульями. Их жизнь разделена настолько, что всегда – что бы они ни делали, – они разделяют. А цветение осознанности возможно лишь когда внутри вас существует органическое единство.

Выбирайте врагов очень тщательно, потому что они будут определять вас! Когда вы будете бороться с ними, вам придется изучить их стратегию – это очевидно. Вам придется научиться их тактике, изучить их обычаи. Враги постепенно становятся очень похожими – более похожими, чем друзья.

Слово «вранье» гораздо лучше слова «рационализация», а обозначают они одно и то же. «Рационализация» – клиническое слово, им пользуется профессор. «Дерьмо» – слово более живое. Слово «рационализация» бескровно; слово «дерьмо» очень молодое, живое и крепкое. «Рационализация» – философский термин. «Дерьмо» происходит от обычного человека, от масс, людей, которые живут на земле, с землей, у которых руки в грязи. Слово «дерьмо» тоже грязное, поскольку им пользуются люди, которые работают, живут обычной жизнью. Вы его не услышите от академических возвышенных отшельников. Но помните: оно более подлинно, оно говорит больше, чем слово «рационализация». И помните, что слова, изобретенные профессорами, всегда анемичны. Это мертвые слова, клинические, но они мало что говорят. Они скорее скрывают, чем говорят.

Позвольте мне выразиться так: само слово «рационализация» – это уже рационализация; им пользуются, когда хотят избежать слово «вранье».

В Древнем Китае была одна традиция, которую стоит помнить; возможно, когда-нибудь в будущем это пригодится. Идея была в том, что врачу нужно платить за то, что он сохраняет пациента здоровым, а не за то, что он его лечит. Если врачу платят за то, что он вас лечит, его коммерческий интерес будет состоять в том, чтобы вы болели. Чем больше вы болеете, тем лучше; чем больше болезненных людей, тем лучше. Вы создаете раздвоенность в уме врача.

Сначала научите врача, что его работа – сохранять людей здоровыми: «Ваша функция в том, чтобы продлевать их жизнь, силу, молодость». Но коммерческий интерес доктора… если все остаются здоровыми, молодыми, никто не болеет, то он умрет от голода! Если все здоровы, заболеют доктора, заболеют серьезно, смертельно! Что они тогда будут делать? Нет, коммерческий интерес врача противоречит философии, которой его учили. Экономически он заинтересован в том, чтобы люди продолжали болеть; чем больше болезней, тем лучше.

Времена смятения и хаоса – это лучшие времена, в которые можно жить. Когда общество статично, в нем почти не для чего жить, почти не с чем жить. Когда общество стабильно, нет смятения, нет хаоса, и люди живут тусклой, бесформенной, застывшей жизнью – комфортабельной, удобной, стабильной, но не живой.