Может создаться впечатление, что термин «эмоциональный интеллект» является противоречивым. Критики концепции эмоционального интеллекта заявляют, что это понятие не более чем оксюморон[5], в подтверждение чему приводятся следующие аргументы:

> «интеллект», когда речь идет об ЭИ, является неуместной, вводящей в заблуждение метафорой, которую для более точного выражения сути обсуждаемого феномена следует заменить термином «компетентность»;

> интеллект определяется как способность, а «никаких сколько-нибудь уникальных способностей, связанных с эмоциями, не существует» [162, р. 434];

> в представлениях об эмоциональном интеллекте эмоции подменяются интеллектом.

Подобная критика является не вполне обоснованной по следующим причинам. Во-первых, рациональное и эмоциональное традиционно рассматривается во взаимосвязи. Данные клинических экспериментов свидетельствуют о том, что человек не может принять эффективное решение, если мысль лишена эмоционального подкрепления. Во-вторых, если эмоции понимаются как данные, точно такие же, как и любые другие, можно предположить, что существует вид мышления, предназначенный для обработки именно этого типа информации. В-третьих, эмоциональный интеллект не может быть определен как «компетентность», это различные понятия.

Однако у читателя может возникнуть вопрос: не является ли термин «эмоциональный интеллект» противоречивым? Это так, если, согласно определенной традиции западной мысли, эмоции рассматриваются как вмешательство, дезорганизующее и разрушающее умственную активность. В I веке до н. э. Публиус Сирус заявлял: «Управляй своими эмоциями, иначе твои эмоции будут управлять тобой». Позднее К. Юнг определял эмоции как сильное беспокойство, охватывающее человека полностью. Современные сторонники такого определения эмоций описывают их как спонтанную, главным образом внутреннюю реакцию, возникающую в результате нарушений аффективного регулирования. Это значит, что эмоции обусловлены полной потерей интеллектуального контроля и не содержат в себе и следа сознательной цели. В рамках данного подхода Р. С. Вудворт предположил, что в состав шкал для измерения IQ следует включать тесты, демонстрирующие, что человек не проявляет страха, гнева, жалоб или любопытства по отношению к тем вещам, которые возбуждают данные эмоции у ребенка. В соответствии с этой традицией в отечественной психологии эмоциональное мышление иногда понимается как некий дефектный компонент мыслительного процесса, снижающий объективность познания и отличающийся ригидностью, косностью.

Для того чтобы выдвинуть обоснованные возражения критикам концепции эмоционального интеллекта, нужно четко определить, что представляют собой эмоции и что такое интеллект. В прошлом считалось, что разграничение между эмоциями и когниция-ми основывается на процессах, лежащих в их основе. Так, эмоции традиционно относились к более примитивным (вегетативным, биологическим) процессам. Считалось, что эмоции являются продуктом эволюционно более старых отделов мозга (лимбической системы), в то время как когнитивные процессы – продукт более поздних структур (неокортеса). Такой подход В. Уттал называет «новой френологией»[6]. Подобные представления настолько прочно укоренились в языке и культуре, что развенчать их сложно.

В противоположность представлениям об эмоциях как о примитивных биологических процессах в ряде современных зарубежных и отечественных теорий эмоция рассматривается как особый тип знания. По мнению Г. М. Андреевой, хотя эмоция связана с простыми перцептивными сигналами, она в то же время «вмонтирована» и интегрирована в системы значений [1]. Эмоциональные состояния могут интерпретироваться как значения, поскольку они сообщают человеку информацию о самом индивиде и его окружении. Поэтому в литературе не случайно возникла метафора «холодные» и «горячие когниции», которая фиксирует признание за эмоциями статуса знания.