– Серый, – сходу, на резком выдохе начинаю я, – суку эту сегодня же убрать! Убрать!!! – четко проговариваю я. – Ты понял? Время вам на это до вечера!

– Не понял, – отвечает тот, – Кого?

– Девку, – закипаю я, – следователя прокуратуры по моему делу.

– Куда убрать? … Может ну ее? Съезжу сегодня по «верхам», денег завезу, договорюсь, ее и снимут, как тех, других до нее. Тебе сидеть-то осталось не больше месяца! Ты не кипи! Сам знаешь, все уже решено. Или ты хочешь убрать ее … совсем?

Я делаю небольшую паузу. Она нужна мне, чтобы обдумать свой приказ, который не будет иметь возможности отмены. Еще раз с силой сжимаю яблоко в своей руке и раздраженно отвечаю:

– Пока просто закройте.

– Где?

– Хоть в землю зарой, дело твое… но чтобы жила до моего освобождения. Потом я решу, что с ней делать.

***

Сейчас…

Капающая вода не дает мне уснуть. Кап-кап-кап… Негромкий, но надоедливый звук бьет прямо по моим чувствительным нервам… казалось бы, чего уж там – монотонные капли! Но когда эта капля методично капает путь не на голову, а на пол, разлетаясь во все стороны, то усталый мозг просто не выдерживает утомительного однообразия и наружу вылезают все шизофренические затишья, ранее скрытые, даже от себя самой, не то, что от посторонних глаз…

«Я потеряла счет времени еще вчера? Или это было позавчера?»

Еще недавно я не разрешала себе забыться в этом звуке и считала дни, выцарапывая их на стене у кровати… а сейчас ничего не помню. Весть леденящий ужас окружающей меня реальности спаялся в один сплошной непрекращающийся кошмар. Услышав глухие приближающиеся шаги, в этот раз, я даже не повернула к вошедшим головы. Я привыкла видеть их размытые силуэты атлетически сложенных мужских фигур на фоне ярко-освещенного дверного проема. Они всегда были раздражающе молчаливы, редко переговаривались между собой, стараясь ограничиваться односложными фразами, но никогда не говорили со мной…

Неожиданно вспыхнул верхний свет…, и я интуитивно крепко зажмурилась.

– Эй, ты! – громко прикрикнул мне один из вошедших и мое тело прошиб холодный пот, – поднимайся!

Кто-то подошел к койке, на которой я лежала, и с силой пнул ее по спинке так, что ее панцирная сетка завибрировала, натужно заскрипев от возмущения. Неожиданное грубое действие и мое тело скрутило от ломоты в затекших конечностях, и я не смогла сдержать тихого стона, сорвавшегося с моих, казалось бы, плотно сжатых губ…

Ответом мне был громкий мужской хохот и повторный пинок:

– Поднимайся, шевелись, сука! Кому сказал!

Чьи-то руки грубо дернули меня вверх, за ворот, силой усаживая на кровати. Приняв насильно навязанное мне вертикальное положение, стало легче. Кровь быстрее побежала по венам, согревая замершее без движений тело. Я подняла руку и попыталась выдернуть из его цепкого захвата края своей, собранной им в кулак, блузки, но он не отпускал. Глаза все еще слезились от яркого света, но, несмотря на это, я старалась сфокусировать утомлённое зрение и с упрёком посмотрела на удерживающего меня мужчину, упрямо вздернув вверх свой подбородок.

– Ты ее смотри, Мишань, – хохотнул и вмешался другой, – не трогай. На эту Серый дал особые распоряжения!

– Да никто ее трогать не собирался! Пусть встает, когда говорят, тогда и прикасаться к ней никто не будет!

Услышав его, я попробовала подняться самостоятельно. Мужчина сразу отпустил меня, сделав внушительный шаг назад, позволяя встать на ноги, но тело не желало подчиняться мне, поэтому пришлось опереться на железную спинку кровати и подтянуться на руках. Он больше не говорил со мной, не прикасался ко мне, только указал на выход и дальше по коридору в сторону уборной, куда меня обычно выводили два раза в день. Но сегодня мы прошли мимо…