Мне казалось, что она уснула. По крайней мере, почти всё время, с того момента, как я отыскал мачеху, она льнула ко мне, выражая тем самым доверие, которого я не заслуживал. Потому что вёл себя с ней как последний мудак. 

Сел вместе с ней на край дивана и только в это мгновение ощутил болезненную пульсацию в ноге. Я давно не проходил такие расстояния, а с ношей тем паче. Морщусь, молча ожидая, когда очередная волна боли пройдёт сквозь тело. А открываю глаза и встречаю направленный на меня взгляд. 

– Больно? 

– Нормально. Тебе нужно помыться и поесть. 

Она ускользает из моих объятий и кое-как становится на ноги. Но, должно быть, за время нашего путешествия конечности затекли, и Теа едва не падает. Я поймал её за талию и удержал, внимательно вглядываясь в лицо. Понятия не имею, что испытывают девушки, подвергшиеся попытке изнасилования, а потому возникший в моём теле сексуальный импульс подавляю с большим трудом. 

Не знаю, сколько мы стояли так, глядя друг другу в глаза. Одно мгновение или целую вечность. Когда она оказывалась рядом, время шло хаотично, абсолютно нарушая земные законы.

Лицо всё чумазое. Волосы спутанные, и мне сейчас не хочется думать о том, как ей приходилось сопротивляться. Иначе я за себя не отвечаю. Она поняла что-то по моему переменившемуся настроению и сделала шаг назад, разрывая зрительный контакт. 

– Пойдём, покажу ванную комнату. 

Теа выглядела такой потерянной, казалось, что часть её находится здесь. А часть – осталась там. Лежать в грязи. Сердце болезненно щемило от жалости и сожаления. Она не должна была проходить через всё это. Имелась ли за мной вина в том, что она покинула особняк и ринулась прямиком в самое пекло? 

Большая и просторная ванная комната всегда нравилась девушкам, что попадали в мою квартиру. Из серого мрамора с огромными зеркалами, и гармонично освещавшим светом. Но сейчас всё это великолепие для траха в режиме нон-стоп показалось совершенно лишним.

Она выбрала душевую, и я настроил ей температуру воды. И показав, где чистые полотенца и банный халат, удалился. Мне и самому следовало смыть с себя грязь и пот, да вот только я отчего-то не мог далеко отойти от двери, за которой находилась девушка. Опустился рядом на пол и ждал, как верный пёс. 

Забеспокоившись, спустя полчаса я осторожно постучал в дверь, но ответа не последовало. Не знаю, что могло происходить за дверью. Мне совсем не понравился её пустой взгляд, который я наблюдал не так давно, и я испугался, что она сделает что-то с собой. 

Предупредив, что захожу, я дёрнул дверную ручку и зашёл в комнату, наполненную паром. Даже не сразу разглядел её. Теа, так и оставшись одетой, сидела на полу, прижав к себе колени. 

Рискуя намочить одежду, я сел напротив неё. Никогда в жизни, пожалуй, я не испытывал такой растерянности. Не имея представления, как себя вести, чем ей помочь. 

Мне хотелось коснуться её, утешить. Обнять. Но я лишь протянул руку и провёл по её щеке большим пальцем, стирая слёзы. И несмотря на то, что в помещении было очень жарко, Теа било в ознобе. 

Она поймала мою руку, когда я уже хотел её убрать, и сжала запястье. 

– Согрей меня, – сорвалось с искусанных губ. Дважды просить меня нужды не было. 

26. 25

Я ринулся к ней, желая утолить свой голод и забрать её страдания и страх. Губы девушки оказались солёными от пролитых слёз, и я слизывал эти влажные капли с уголка рта, ресниц, порозовевших щёк, забирая её боль. Сейчас мне стало безразлично, кто она. Насколько корыстны, меркантильны были её цели, когда она брала фамилию Сандерс. Оставалось только забыться, не думать, только чувствовать и ощущать. Её.