Ее лицо становится грустным, в глазах блестят слезы, нижняя губа едва заметно подрагивает. Но она не плачет, сдерживается.

– Ну… Ведь ты же – это я, и когда я стану взрослой, получается, мы снова встретимся. – От этой мысли она снова веселеет. – Но ты там, в будущем, не унывай, пожалуйста, будь сильной, смелой, деловой. Ничего не бойся, дружи только с теми, с кем смешно, и держись подальше от тех, с кем грустно. Почаще обнимай папу с мамой и носи самые красивые платья! Пусть тебя всегда окружают хорошие люди. Если что‑то пойдет не так, ты мысленно обнимай меня. Я всегда с тобой и очень рада, что мы с тобой встретились.

– Какая смышленая! – смеешься ты.

Девочка бежит во двор, где остались сумка с продуктами и резиночка. Уже почти скрывшись за углом дома, она еще раз оборачивается и кричит:

– А, вот еще! Не забывай чистить зубы и шапку надевать! Пока, большая, взрослая я!

Когда она совсем уходит, на тебя накатывает необъяснимая грусть, тело обмякает, ты готова разрыдаться, но по привычке терпишь.

– Айна, меня словно расколдовали ото сна. Я чувствую и боль, и счастье, но как будто что‑то упущено. Вот что оказалось важным на самом деле: маленькие радости, непосредственность, способность спонтанно реагировать на жизнь. Ведь когда‑то я была такой же, вернее, этой самой девочкой. И где же я потеряла все это? Столько времени потрачено на дурацкие эмоции, на обиды и злость, на выживание, а ведь можно вот так, как в детстве. Всегда можно так, как в детстве…

– Поплачь, не терпи никогда больше, не надо. Плакать полезно, не стесняйся, иди, я обниму тебя. Наше облако куда‑то исчезло, зато перед мостом перекинулась яркая радуга, и мы стоим у ее края.

– Надо же, я о стольком мечтала, а потом страх все разрушил. Как же так? – печально вздыхаешь ты.

– Страх? Он обитает как раз на другом конце этой радуги. Пойдем? Возьми меня за руку, словно ты действительно стала той маленькой девочкой.

– Знаешь, я бы туда ни за что не пошла, если бы сейчас не увидела свое детство и не поняла, как много потеряла из‑за страха, – заявляешь уверенно. – А теперь я готова, я хочу пойти в него.

Мы не спеша поднимаемся. Радуга постепенно бледнеет и из разноцветной становится серой. Так действует страх – притупляет все краски мира. На том конце радуги совсем темно, и я чувствую, как твои пальцы все крепче сжимают мою руку.

– Идем. Нам нужно шагнуть в эту черноту. Ведь на самом деле страха нет.

– Где это мы? Мне как‑то не по себе, – признаешься ты.

– Глупо просить тебя не бояться, можешь бояться сколько угодно, тем более что это совершенно естественно, но, конечно, немного неприятно. Мы в долине твоих страхов – хорошо, что мы оказались в ней ночью, потому что днем здесь невыносимое пекло.

Только представь, как ветер, что так освежал нас, пока мы летели на облаке, вдруг становится сухим и горячим. Он обжигает кожу и бросает в лицо колючий песок, которым здесь покрыто все до самого горизонта, куда ни посмотри. Песок днем похож на пролившийся солнечный свет. Он вырастает горами, ложится волнами, стелется под ноги раскаленной равниной, тихо поет свою песню вечности. Его, как и время, не удержать в руках – он по крупицам просыпается сквозь пальцы.

Ступать по горячему песку больно, но нам повезло, и он уже почти остыл. Потрогай его босой стопой, чувствуешь, какой он теплый и приятный? Ночью пустыня отдыхает. Если прислушаться, можно уловить, как дюны облегченно вздыхают, словно предвкушая долгожданную свежесть.

Пока мы идем, понаблюдай – и заметишь, что пустыня вовсе не безжизненна. Смотри, вон кактусы, которые даже в таких суровых условиях сумели сберечь в себе воду, а там, между камней, скользнула неуловимая ящерица.