Сев на заднее сиденье, девушка поставила рюкзак рядом и улыбнулась. Сегодня должны были приехать дедушка и бабушка со стороны отца. Дед строг, но Айгюль любила его всем сердцем.

Енги Четин глава в родном селе. Местный рынок принадлежит ему. Продавцы платили за аренду помещений. Земля тоже его. В своё время дед рискнул, выделил среднему сыну деньги на бизнес, а тот предпочел строить его на курорте, который только развивался в полную силу.

Автомобиль заехал на территорию особняка и остановился. Айгюль вышла, закинула рюкзак на плечо и пошла к дому. Под навесом пили чай отец и дед. Она подбежала, начала здороваться, поцеловала обоим руки.

— Здравствуй, внучка. Взрослая стала, а как себя ведешь? В школе так же рюкзак носишь? — с укоризной спросил дед.

— Пап, это курорт. Здесь более лояльные правила, — ответил за неё отец.

— Ничего знать не хочу! — дедушка рубанул рукой по воздуху. — Распоясались! Ей завтра восемнадцать лет исполняется. Почему без платка ходит? Почему задницу рюкзаком не прикрывает. Хорошо хоть не в брюках. Навидался я тут таких. В джинсах ходят. Как смеют одежду мужчин надевать?

— Дедушка, не злись. Успею я платок надеть, когда замуж выйду. Здесь даже некоторые студентки с непокрытой головой, — Айгюль обняла деда. — Пойду бабушку обниму.

— Эх, внучка, говорил я твоему отцу, надо было к нам на воспитание привезти.

— Ещё чего. Там же Явузы рядом, — возразил отец. — Иди, Айгюль. Иди, дочка.

Айгюль побежала в дом. Бабушка и мама сидели в гостиной на длинном диване с маленькими разноцветными подушками. Она кинулась обниматься с любимой бабулей.

— Ба, а кто такие Явузы? Что они нам сделали? Отец сказал, что не хочет отдавать меня к вам, потому что там они.

— Глава соседнего поселения один из Явузов. Не переживай. Пусть мужчины об этом заботятся, — ласково сказала бабушка. — Думай о другом. Завтра у тебя праздник большой. Много народу соберётся. Слуги с ног сбились, приводя дом в порядок.

— Хорошо. Раз мужчины решат, мне не о чем беспокоиться. Пойду переоденусь.

Айгюль поднялась на второй этаж и по дороге в комнату встретила одного из старших братьев. Зеки было двадцать лет и он учился в одном из местных институтов.

— А ну-ка стой, Айгюль, — приказал он.

— Чего тебе, Зеки, — фыркнула она и остановилась.

— Али Коча вчера встретил. Он говорит, ты какого-то нищеброда защищаешь. Прямо горой за него стоишь. Смотри мне, Айгюль, если что, я ведь не пожалею, — Зеки пригрозил кулаком.

— Совсем, что ли? Защищаю и что? Он мне даже не друг, просто одноклассник, — Айгюль развернулась и ринулась в свою комнату.

— У девушки не может быть парня в друзьях. Я предупредил, Айгюль, — крикнул ей в след Зеки.

Она забежала в свою спальню, кинула рюкзак у стены и прислонилась спиной к двери. Самый злобный из двух старших братьев Зеки. Двадцатипятилетний Каган мягче, хотя в случае чего и он возьмёт в руки оружие, не пожалеет.

Отец вырос в таком районе, где честь девушки до сих пор чтут. Одно прикосновение пальцев с парнем считают за урон. Нигде нельзя появиться с ним наедине. Даже за соседними кустами не спрятаться. Девушки ходят в платках и длинных платьях. Замуж выдают рано, по сговору родителей. Часто девушки до свадьбы жениха не видят. Кто из этих несчастных в институте учился? Никто.

Айгюль надеялась, что раз они живут в большом курортном городе, ей позволят поступить в институт. Она мечтала быть врачом.

Отец обещал подумать, но это не значит, что разрешит. К тому же дед будет настаивать на своём. Традиции предков нужно соблюдать. Позорить семью нельзя. Айгюль только молилась, чтобы в случае неблагоприятного исхода её не отдали замуж на родине отца. Тогда, кроме двора собственного дома и местного рынка, она ничего больше не увидит.