– Папа, вам плохо? – кидаюсь я к нему, когда он хватается вдруг за сердце. – Может, воды?

– Иди к себе! – отталкивает он меня, но я мешкаю, разрываясь между тревогой за него и заученной послушностью, и он снова меня пихает: – Сейчас же!

Однако, стоит лишь мне коснуться двери, как она открывается сама. Воздух в комнате мгновенно густеет, становясь таким же тяжёлым, как устремлённый на меня взгляд незнакомца. Спину словно обсыпает ледяными иголками, хочется поёжиться, а ещё лучше – просто исчезнуть.

– Добрый день, – едва слышно мямлю я, – вы позволите…

Незнакомец слегка подаётся в сторону, пропуская, и я устремляюсь в спасительную брешь, но не вписываюсь. Врезаюсь в мощную мужскую грудь, едва не визжу от необъяснимого ужаса… и осекаюсь на половине вдоха, когда на поясницу опускается огромная, в полспины, ладонь.

– Будьте осторожней, – вежливо дёргает углом губ незнакомец и, подтолкнув меня к выходу, нагло захлопывает дверь прямо перед носом. Щёлкает, проворачиваясь изнутри, замок.

Я бросаюсь в холл. Ноги подгибаются от противной слабости.

– Олег! Оле-е-ег!

На мой истошный шёпот появляется домашний секретарь отца, тоже весь какой-то взъерошенный и бледный.

– Олег, кто это?

Но он лишь кривится в вымученной улыбке и жмёт плечами. И в этот миг из кабинета раздаётся грохот, словно там что-то упало. Или кто-то?

Мы с Олегом переглядываемся, и он вдруг трусливо пятится. А я кидаюсь обратно. Колочу, что есть мочи:

– Откройте! Пожалуйста, откройте!

Долгие секунды тишины… и, сухо щёлкнув замком, дверь всё-таки отворяется. В проёме снова стоит незнакомец – невозмутимая глыба в идеально сидящем костюме. Тёмный взгляд внимательно изучает моё лицо, и от этого пристрастного интереса, которого точно не было ещё минуту назад, у меня мигом пропадают все слова.

– Эм… А-а… А я…

– Я сказал, иди вон! – зло кричит отец.

– Ну почему же, – ведёт бровью незнакомец, и открывает дверь шире. – Пусть войдёт. Вы ведь, полагаю, Ангелина? – В его глазах мне теперь мерещится едкий сарказм, словно гость потешается происходящим. – Проходите, думаю, вам будет интересно послушать о чём мы тут с вашим отцом беседуем.

Но я, послушная дочь, сбегаю. И весь следующий час покорно сижу у себя в комнате, не зная, что и думать.

Мой отец политик и очень большой человек. Наверняка к нему постоянно приходят разные серьёзные люди, да и проблемы тоже бывают нешуточные. Может, и это одна из них?

Очень хочется в это верить, но в памяти стоит смертельно побелевшее папино лицо, и сердце опять сжимается от неясной тревоги.

– Лина, мы возвращаемся в пансионат, – вырывает меня из раздумий заглянувший в комнату Олег. – Срочно!

– Но я же только что оттуда?

– Павел Егорыч распорядился. Жду у служебного входа.

– Но…

Однако Олег тут же исчезает, а я начинаю метаться: надолго ли возвращаюсь, брать ли чемодан с вещами, который всё ещё стоит неразобранным? И как же подаренная папой поездка в Эмираты уже завтра утром, о которой ещё час назад я и понятия не имела?

А потом словно обжигает: сказано было – срочно! Хватаю телефон и выбегаю из комнаты налегке. Но увидев, что помощник в машине один, настораживаюсь:

– А папа? – И не что бы отец всегда возил меня лично, даже наоборот, но именно сейчас сердце как-то особенно болезненно сжимается. – Вы же не хотите сказать, что…

– Да, он остаётся! – перебивает Олег. – А мне велено срочно вас увезти!

Наверняка любая нормальная девушка на моём месте не раздумывая умчалась бы от неведомой опасности. Убегаю и я. Но кто бы знал, через какие муки совести продираюсь потом все следующие дни!