Собственность не раздавалась. Она вырывалась зубами, доставалась в тяжелейшей конкурентной борьбе. Просто были люди, которые раньше других поняли, что собственность перестанет быть государственной. Не только поняли, но были готовы сражаться, чтобы она досталась им, и за это сражались в полном смысле слова. Для меня удивительно, что людей, готовых сражаться за большую государственную собственность, оказалось мало. Я не совсем хорошо знаю биографии тех, кого называют сегодня олигархами, но свою-то биографию знаю хорошо. У меня не было никакой «лапы», никакой протекции, никакого «теневого капитала». Я занимался наукой, была зарплата доктора наук. Иногда подрабатывал тем, что помогал писать диссертации. Все предпосылки для того, чтобы стать богатым человеком, создавал я сам. Важно то, что у меня не было никаких комплексов. Не было комплексов по поводу того, что кто-то умнее меня, кто-то сильнее, настойчивее.

Из тех, кого сегодня называют «олигархами ельцинской волны», ни один не был советской номенклатурой. Не знаю, какая «лапа» помогала Гусинскому. Знаю, что его отец был рабочий. Мне кажется, что у всех нас общим качеством является воля и какая-то нереализованность в прежней жизни. Меня иногда обвиняют: «Вы были под чеченской мафией». Олигархи тем и отличились от других, что никогда ни под кого не «легли». Ни под государство, ни под мафию. Тех, кто лег, сегодня уже и не помнят. Есть понятие, которое олигархов объединяет, с одной стороны, а с другой – отличает от многих других сообществ. Это абсолютно жесткий рационализм и последовательность в этом рационализме. Они делают не то, что им приятно или неприятно. Они делают то, что им выгодно.

Новую Россию сделали две объединившиеся силы – реформаторы и олигархи. Правда, здесь необходимо оговориться – олигархи были прямым произведением реформаторов. Только вот родители сами не смогли бы решить проблем. Более того, решающую роль сыграла именно воля олигархов, потому что к тому времени реформаторы уже устали от борьбы. Устал Ельцин, устал Гайдар, устал Чубайс. А олигархи выстояли, жестко противопоставив себя регрессу. Каждый олигарх – это мощная индивидуальность. Но у всех олигархов есть общие черты – это воля, стремление овладеть решающими факторами. Олигархи оказались сильнее всех мафий, сильнее самой власти, перед которой они не прогнулись. Во всяком случае, если иметь в виду только видимую часть айсберга, а не ту, что скрыта под глубокой толщей воды или темноты. Я под властью не прогнулся. Других же винить не хочу. В конечном итоге капиталы олигархов никуда не делись, не растворились. Никто из них никуда не сгинул. Да, власть элементарно справилась с так называемой политической элитой России, выстроив всех по вертикали, подчинила средства массовой информации, с большим трудом выгнав за порог владельцев холдингов – Гусинского и меня. Но все равно тягаться с олигархами для власти – нелегкий крест. Она никак не может забрать наши деньги, ну никак.

Предприниматель – человек, который сам инициирует изменения в жизни. Большинство же людей оказалось перед необходимостью что-то менять, и в этом смысле большинство не является предпринимателями. С другой стороны, именно это большинство признало необходимость перемен, пусть вынужденных, пусть тяжелых. И с этой стороны все являются предпринимателями, но одни – по собственной инициативе, другие – по нужде.

Огромная масса людей оказалась в тяжелом положении. Когда я в 1986 году пришел к своему учителю академику Емельянову и с радостью стал говорить о политических изменениях, он мне сказал: «Борис, посмотрите, с каким удовольствием народ бросил работать!» Вот одна из причин, почему многие не смогли себя найти. Много лет нас отучали работать. И вдруг люди оказались перед реальным выбором, когда можно себя реализовать… Сегодня никому не запрещено открывать ни цех, ни завод, ни палатку. Это все глупые разговоры, что нужно всем давать взятки, – разговоры тех, кому лень работать. Когда я начинал свое дело в 1989 году, у меня было три тысячи рублей. Это половина стоимости автомобиля. И ничего больше. Я и мои приятели рискнули и вложили свои деньги. Нас было всего пять человек, мы проявили инициативу. Мы работали, как и сейчас, по двадцать часов в сутки.