– Как скажете, – согласилась я.

Сделав вид, что усиленно думаю, я постояла несколько секунд, а потом заявила:

– Фамилия ваша Макаров!

Сторож вытаращил на меня глаза.

– Эт, как же? А, вы заранее знали! У директора поинтересовались, а я, дурак, уши развесил, – теряясь в догадках, бормотал сторож.

– Ни то ни другое. У вас на двери график дежурств висит, – призналась я, кивая на открытую дверь.

Сторож обернулся. Дверь в вагончик оставалась открытой. На двери белел листок. В горизонтальных строчках значились три фамилии. Геваргян, Акимов и Макаров.

– Хитрая же вы девушка, – похвалил мою смекалку сторож. – Прочитали список, исключили Геваргяна, а после этого вариантов и вовсе не осталось.

– И тем не менее я выиграла, и теперь жду ваших ответов, – заявила я.

– Уговор дороже денег, – произнес сторож. – Пойдемте, покажу вам, где инженера нашел. Заодно и на вопросы отвечу.

Прикрыв дверь вагончика, Макаров пошел прямиком к северному входу. От основной строительной площадки крыльцо отделяли колышки, вбитые прямо в землю по четырем углам. Сигнальная лента красно-белого цвета выглядела свежей. Надпись на ленте предупреждала, что проход в этом месте запрещен.

– Неужели полиция все еще охраняет? – поинтересовалась я.

– Да нет. Господам полицейским до нас никакого дела нет. Это уж прораб расстарался. После того случая, что с инженером произошел, его тут костерили в хвост и в гриву. И от начальства влетело, и мужики длинными язычками за глаза виноватили. Так он, чтобы хоть как-то себя обелить, решил оба боковых крыльца закрытыми держать. А чтобы никто об этом не забывал, колышки эти и установил. И ленту периодически обновляет.

Я поднырнула под сигнальную ленту, прошла до крыльца и внимательно его осмотрела. Никаких следов трагедии не сохранилось. Ни пятен, ни обломков бетонного блока, ничего, что подсказало бы мне, в каком направлении вести расследование.

– Такое ощущение, что на крыльце кто-то тщательно прибрался, – пробубнила я себе под нос.

– Так и есть, – услышал мои слова Макаров. – Пашкевич мужикам пузырь поставил, они и расстарались. Даже пятна средством для мытья пола отдраили. А остатки блока на свалку оттащили.

– Пашкевич – это кто? – спросила я.

– Прораб, кто ж еще. Он у нас мужиками заведует, – пояснил сторож. – Как только следователь дал добро прекратить охранять место происшествия, так он мужиков и напряг.

– Давно это было?

– Да уж недели три прошло. Он, следователь-то, не особо пыжился. Припечатал диагноз и забыл про инженера нашего, – неодобрительно произнес Макаров.

– А вы, значит, считаете, что рано следователь успокоился? – спросила я.

– Этого я не говорил, – замотал головой Макаров. – Я вам не опер, запутанные истории – не по моей части. Только странно все это.

– Что именно вам кажется странным? – попыталась я разговорить Макарова.

– Да как же, что странного? – искренне удивился Макаров. – Взять хотя бы сам визит инженера нашего. Он ведь за все время работы стройки ни разу раньше двенадцати дня здесь не появлялся. А если приезжал, то всегда с эскортом. Либо зам его сопровождает, либо заказчик, или еще кого прихватит. Это вам не Серега, чтобы с первыми петухами на работу являться.

– Серега – это прежний инженер? – я вопросительно смотрела на Макарова.

– Он самый. Вот тот работал так работал, – восхищенно произнес Макаров. – Его и просить не надо было. Каждый день в шесть утра он уже на объекте. Даже в выходные частенько заезжал. А все потому, что любил свое дело.

– Чего ж тогда стройку в самый разгар бросил? – не удержалась я от вопроса.