– Я вроде тебя всегда замечаю. Ты вон какая няшная, – ответил я, употребив незнакомое ей слово.

– Ой, не знаю, что это значит. Ты лучше иностранные языки знаешь. У меня папа с мамой на днях отъедут на пару дней. Жди приглашение!

– Галя, а если у меня не получится? Я сейчас занят, поступать скоро…

– Эх, Серёжка! – вздохнула Капустина. – Не расстраивай меня.

М-да, а ведь тело требует женской ласки уже! Я вроде и не против разок в гости зайти на чай с десертом! Потом же будет второй, третий и так далее. Затем слезы, что не может она без тебя.

– Кстати, папа про тебя интересовался. Мол, как мы общаемся, близко ли? Он хорошего о тебе мнения… пока, во всяком случае, – сказала Галя и упорхнула по своим делам.

Характеристику с аэроклуба мне сделали. Курин смог договориться, чтобы еë закрыли задним числом до даты вступления акта о происшествии в силу. Георгий Сергеевич извинялся перед дедом Вовой, что не смог переубедить комиссию.

– Этот полковник Крутов – дикорастущий. Почти все звания досрочно получал. Сейчас начальником какого-то училища лётного назначен. Вот и нарабатывает себе славу принципиального, – сказал Курин, когда приходил к нам.

Будем считать, что здесь мне повезло. Однако комсомольская характеристика повыше ценится.

В один из дней снова подвернулась подработка в универмаге по разгрузке грузовика. Привезли фрукты и овощи. Оплата: три рубля и две бутылки «Колокольчика» – меньше, чем в прошлый раз, но дядя Петя попросил.

Зачем мне, правда, лимонад, не представляю. Дядя рассказывал, что его выпускали небольшими партиями, от того и редко купить можно было.

Когда я заканчивал работу, неожиданно появился мой сосед с Олегом Леонидовичем. Только сейчас я вспомнил, как он говорил, что знаком с директором универмага. Вот как же раньше не догадался поспрашивать по своим! Сердце слегка застучало от волнения, что сейчас мне могут помочь. А значит, и не придëтся охмурять Галю.

– Леонидыч, помнишь, про него тебе говорил? – сказал дядь Петя. Мой сосед сегодня одет в заводской рабочий костюм и серую клетчатую кепку. Олег Леонидович, как и всегда, в белом.

– Ага, знаю этого паренька. Как дела? – спросил Капустин-старший у меня в очередной раз на французском, пожимая руку. Отказывать ему в удовольствии пообщаться на языке Бонапарта нельзя.

– Нормально, Олег Леонидович. Снова работаем, – подыграл я ему в том же ключе.

– Видал, как могëт! Слушай, тут проблема у парня с комсомолом…

Дядь Петя объяснил суть вопроса. Наверное, дед попросил или просто сосед сам услышал от кого. У подъезда бабушки о многом шепчутся.

– Да не вопрос. Я сейчас на пару дней отъеду с супругой. Как приеду, Петь, ты мне сразу скажи или домой позвони, Галочка запишет и передаст.

Если честно, ещё никогда так не везло. В той жизни так точно. Похоже, что роль «альфонса» можно не играть!

Прошли эти два дня. Вроде всё устаканилось. Дядь Петя сказал, что позвонил и напомнил. Старики немного повеселели. Баб Надя даже всплакнула немного. Переживает, родня! Ну а сосед и дед Вова решили это дело отметить, взяв пару бутылочек «Столичной».

И тут, как гром среди ясного неба. Комсомольское собрание! На повестке дня мой вопрос – быть или не быть в комсомоле. Аня, когда узнала об этом, распереживалась сильно. Всю дорогу успокаивала и пыталась поддержать.

– Ты только не нервничай. У тебя хорошая репутация. До этого проблем с тобой не было…

– Аня, ты, по-моему, больше меня переживаешь. Живы будем – не помрём!

– Ну как же так? И почему эта комиссия не разобралась полностью, а сразу назначили тебя виновным? – не успокаивалась она.