Ужасно захотелось пить, будто я сам сейчас там внизу. Та обстановка для меня более привычна, а вот видеть с воздуха светящиеся пунктиры трассеров и крупнокалиберных пулемётов – в новинку. Невольно, но начал слегка зажиматься, будто и не был никогда на войне.

Один за другим над головой проносятся наши товарищи, уже отработавшие по целям. Разрывы на земле вспыхивают вновь и вновь. И нам также нужно, просто положить в тот же район свои бомбы.

– Сто восьмой, справа пулемёт. Манёвр! – раздался в эфире жёванный голос авианаводчика, когда мы подошли к точке снижения с Валерой.

– Вниз, вниз! – скомандовал Гаврюк, и я только почувствовал, как будто камни начали падать на фюзеляж.

Вроде не зацепило, иначе бы самолёт не был бы так устойчив.

– Цель вижу, готов работать.

–Сто восьмой, разрешил. После работы влево и с набором.

– Понял. Пикируем!

Валера пошёл пикировать первым, а я должен был выдержать интервал.

– Иии раааз, – проговорил я про себя и отдал ручку управления самолётом от себя.

В прицеле только яркое пятно от предыдущих разрывов. Угол пикирования даже не контролировал, как и все остальные параметры. Делал всё за своим ведущим. Валера впереди и вот он пошёл в набор. Значит, и мне нужно сейчас сбросить бомбы. Только бы не затянуть!

Нажал кнопку РС и резво вышел в паре сотне метров от горной вершины. Снова световые линии пулемётов, под которые только чудом удалось не попасть.

– Сто девятый, высота сбора три триста, – услышал я голос Валеры в череде других переговоров.

А вот и его борт! Уже занял обратный курс и ждёт, пока я пристроюсь к нему. Остальные уже наверняка пересекают речку и обсуждают сегодняшний залёт на бомбо-штурмовой удар.

– Сто восьмой, разрешите пристроиться справа? – запросил я у Валеры.

– Разрешил, – ответил Гаврюк и приветственно сделал покачивание с крыла на крыло.

Вот и моё второе боевое крещение. Вышло оно коротким, но и слишком долго находиться над целью, значит, подставить себя под удар. Чем быстрее и точнее отработал, тем лучше.

– Сто восьмой, ответь Первому, – запросил нас Томин, вернувшись снова на канал боевого управления авианаводчика.

– Первый, пара в сборе, борт порядок.

– Сто девятый, подтвердил.

– Понял, до встречи, – довольным голосом произнёс командир.

И правда, в руках появилась какая-то лёгкость. Небольшая зажатость, которая была до момента пикирования, улетучилась. Эх, сейчас бы пару манёвров на радостях сделать или ИК-ловушки отстрелить, как на полигоне. Валера не одобрит только.

Луна светит также ярко. Разрывы остались где-то там за спиной, но наш мощный удар должен помочь парням додавить духов и отбросить их дальше на юг.

Невольно представил себе, насколько рискованным делом я раньше занимался, будучи таким же авианаводчиком, как и этот, с позывным Торос. И ведь у него сейчас, по сути, кроме карты, дымовых шашек и радиостанции, вес которых как у небольшого сейфа, особых приспособлений для наведения и нет. Ни беспилотников, ни автоматизированной системы управления, ни тепловизоров – как вот так раньше воевали?

И ведь вывел на цель хорошо и точно.

– Кама, я Торос, накрыли нас миномётами. Много двухсотых и трехсотых. Прошу разрешения уйти через ущелье…– прозвучал в эфире усталый голос того самого авианаводчика.

Запрашивал он командный пункт, который находился на борту Ан-26РТ. Не знаю, кто именно был на том борту. Наверняка кто-то из генералов, которые руководили этой операцией.

– Торос, я Кама, через час будут вертушки. Погода плохая на перевале. Держитесь час, может, дольше.

– Кама, прошу разрешение отойти через ущелье…