Дедушка начинает валить ещё сильнее! Если я сейчас ему скажу про решение этой проблемы, он меня может за Нострадамуса принять. Отдельный «кабинет» на Лубянке мне обеспечен. Хотя к решению уже должны были прийти – 83й год на дворе!

– Глеб Артакович, я не конструктор, но проблема здесь в том, что нос у самолёта стал тяжёлый, верно? Наверняка установили РЛС неподъёмную под конусом. Плюс, когда самолёт взлетает с трамплина, ему не хватает устойчивости, правильно?

– Верно рассуждаешь. Что сделать-то нужно?

Он либо смеётся надо мной, либо реально не знает. Не может быть такого. Наверное, просто проверяет глубину глубин моих знаний.

Подумав, я решил, что стоит ему сказать про переднее горизонтальное оперение.

– Помните, была идея крылышки перед крылом поставить, – намеренно я упростил название, чтобы не показаться слишком умным.

– Да не крылышки! Переднее горизонтальное оперение называется, Родин, – возмутился Адмиралов, а потом задумался. – Ты думаешь, поможет?

– Требует проверки. И вообще, сделать его с дистанционным управлением, чтобы лётчик им вообще не управлял…

– Деловой! Но идея интересная. Несколько лет назад в КБ Сухого думали об этом. Вот сейчас им надо намекнуть.

Несколько минут мы ещё пообщались с Глебом Артаковичем, и он отпустил меня. Перед выходом, я задал вопрос, который меня сильно заинтересовал в процессе нашего разговора.

– Под «сорванцом» вы случайно не Егора Алексеевича имели в виду? Ну, это тот, которого папа ЦК КПСС пристроил.

– Родин, допрашивать меня вздумал?! Не 37й год сейчас! – посмеялся Артакович.

– Просто из любопытства. Я тут одного уже встретил… «важного» товарища.

– Если у него светлые волосы и он похож на Шелленберга из «Семнадцати мгновений…», то мы думаем про одного и того же человека. Правда, немец в сериале был не блондин.

Что и требовалось доказать. Гражданин «ариец» оказался важным парнем. Ещё и сыном большого партийного деятеля.

Пускай так. Не уволит же он меня!

В классе, когда я вернулся, была полная тишина. Похоже, пока меня не было, никто и слова не сказал.

– О чём разговаривали? – спросил Николай, не отрываясь от тетрадки.

Никак не успокоится. Надо бы ему сказать пару ласковых слов, чтобы в чувство привести. Надоел совать свой нос, куда не следует.

– Об авиации, как это ни странно, – ответил я и подошёл поближе к Морозову, дабы продолжить с ним беседу.

В этот момент появился Гена Лоскутов, чтобы ещё раз пробежаться по полётам на завтрашний день. Первым к нему направились Ваня Швабрин и Боря Чумаков, но Морозов попробовал их опередить.

– Не торопись, Колян, – сказал я, дёрнув его назад и усадив на место.

– Чего такое?! – возмутился он.

Пока остальные заняты, надо закончить эти склоки раз и навсегда.

– Коля, личные дела Вани тебя вообще не касаются, усёк?! Впредь, так быстро своего друга останавливать не буду, – шепнул я.

– Серый… так это же проблема для всех, – продолжил Коля. – Он же пьёт, как не в себя…

– Морозов, хорош заливать, – сказал я и оставил его одного.

Гена обратил на меня и Колю внимание, подозвав к себе.

– Значит так, у тебя Родин задача завтра с «разлёта» отлетать круги на МиГ-29. Высота 300 метров, крутая глиссада и посадка в первую плиту, – сказал Лоскутов, показывая мой порядковый в плановой таблице.

– Понял. Готовимся к НИТКе, правильно? – спросил я.

– Пока нет даже методики для взлёта и посадки с трамплина. Но кое-какие есть наработки. Вот вы и отрабатывайте их, чтобы потом у вас глаза на лоб не вылезли при виде палубы.

– Так ещё никто не садился на корабль, кроме Як-38 и вертолётов, – улыбнулся Ваня Швабрин.