– Вы откуда её знаете? – спросил Барсов.

– Милагрос с нами в Осмоне была. Мы же все через ваш аэродром прошли. Так как там у неё? Вы ещё без чамако пока? – спросил один из кубинцев, поинтересовавшись о детях у парочки Марка и Милы.

– Чамако? Это у вас так… интим называется? – спросил Марик.

– Нет, – шепнул я ему. – Это тот, кто может быть после интима, если не предохраняться.

– Неа! – замахал руками Марик. – Нет чамако!

Один из кубинцев предложил выпить за прекрасных дам и сделать это стоя. После тоста откуда-то появилась гитара. Пожалуй, это стало концом сна для всего дома. К полнолунию песни на испанском пел уже весь дом.

Одну из песен и вовсе кубинцы предложили спеть в честь Милы и всех прекрасных дам.

– Гуантанамера! Гуантанамера! – громко пели мы песню о простой кубинской девушке.

А потом были «Ой, то ни вечер!» и снова «Гуантанамера».

Утром никакой боевой тревоги. Обыкновенный завтрак и вперёд на аэродром. Стоянка заметно опустела, как и класс постановки задач. Теперь здесь вчерашние наши гости с Кубы, а также две группы ангольских лётчиков, в том числе один из моих подопечных Фронте.

Штыков довёл нам зоны дежурства и порядок работы в них. Ангольцам и кубинцам предписывалось находиться в готовности к выполнению ударов по наземным целям.

В полном составе, наша пятёрка поступила к «изучению» района боевых действий.

Гусько, Марик и Ренатов уснули. Мы же с Костяном разыгрывали очередную партию в шахматы.

– Серый, я тебе уже третий раз проиграл, – негодовал Бардин.

– Это же игра, – ответил я и пожал руку Косте. – Но фигуры – ты, как проигравший убираешь.

За окном погода начала меняться в не самую хорошую сторону. Начинался дождь, и нижний край облачности на глазах становился всё ниже и ниже.

– Внимание! Пара Родин-Барсов на вылет, – услышал я по громкоговорящей связи голос оперативного дежурного с командного пункта.

Взяв со стола планшет и быстро экипировавшись, мы с Марком побежали по залитому водой бетону к нашим самолётам.

Дождь был плотный. Видимость не самая хорошая, но и не критичная. Запросив запуск, я через три минуты уже был готов к выруливанию.

– Задержка у меня, – сказал мне Барсов и открыл фонарь кабины.

Выскочил Марик из кабины быстрее, чем пуля из ствола, и бросился за отбойник. Что он там делал, мне было неинтересно, но сделал он это очень быстро.

– Готов! – молодцевато сказал Марик, через минуту заскочив обратно в кабину.

– 110й, выруливаем парой, – запросил я и руководитель разрешил занять исполнительный старт.

Под крылом подвешены Р-60 и Р-13. Пока выруливали, нам передавали порядок отхода на перехват нарушителя.

– Цель одиночная. Высота цели 4000. Курс отхода 140. Цель пересекла границу и движется в направлении Шангонго.

Нам больше 200 километров до этого населённого пункта, а этой цели от границы уже меньше лететь.

– Цель скоростная? – запросил я.

– Подтвердил, – ответил мне руководитель полётами.

Взлетать решили по одному, а затем собираться за облаками. На полосе долго задерживаться времени нет.

– Взлёт паре по отрыву, – доложил я, когда получил разрешение на взлёт. – Форсаж!

Разбег, отрыв, и я тут же вошёл в облака стального цвета. Через несколько секунд количество баллов облачности начало уменьшаться. На высоте в 1500 метров, я выскочил за облака, сощурившись от яркого солнца.

– Справа на месте, – доложил мне Марк, догнав меня.

– Понял, разворот на курс 140. И… рааз! – сказал я в эфир, и мы заняли нужное нам направление вдоль дороги на Шангонго.

Пролетев несколько километров от Лубанго, дожди закончились, как и зелёные леса с длинными хребтами до 2000 метров.