– Обождите хотя бы пять минут, не горячитесь, господин барон. Они же присягу Фердинанду давали.

– Через пять минут – что? Уже без присяги? А я у порога, что нищий, должен околачиваться?

Врангель врезал сапогом по двери.

– Полковников ко мне. Живо! А то разнесу караулку к… – Тут генерал произнес не уставное, но очень понятное и цветастое выражение.

– Да, да! – высунулся офицер, который быстро залопотал, что начальники «извикам», то бишь вызваны, и будут «брз».

– Ну ежели не борзо, пожалеют. – Петр Николаевич обернулся к спутнику: – Сразу осознали и прониклись. А вы про перевод талдычите.

Впрочем, внутри штаба кавполка, куда прибыл не только главный конник, но и мутного вида пехотный командир, барон изъяснялся предельно вежливо.

– Прошу верить не мне, а карте, господа офицеры, – он ткнул в большой настенный лист. Радко-Дмитриев тихо переводил отдельные, наименее понятные для болгар выражения. – Отчего Фердинанд полез в войну? С Австро-Венгрией границы нет. Надежда урвать что-либо – лишь от православных братьев-славян, Сербии и России. В спину выжидательно глядят Румыния и Османская империя. Ежели австрийцы раздавят сербов, а мы не вмешаемся, стало быть, нет у балканских народов российской защиты. Что захочет паша? Долго думать не надо – вернуть земли, столетиями Порте принадлежавшие. То бишь Константинополь и Болгарию. Как думаете, Габсбургам нужно Болгарию от турка беречь? Вряд ли. Отдаст на растерзание мусульманам, у Франца-Иосифа с Сербией хватит дел. России Балканы не нужны. Нам бы только царя вашего убедить выйти из союза с австрийцами, тогда Сербия удержится. И в Турции решимости поубавится.

– Большая политика – не наше дело. Да и присягу давали, – промямлил пехотный заморыш. Кавалерист смолчал.

– Фердинанд тоже в вечной дружбе клялся, от имени всей Болгарии. И от вас, господа, стало быть. А про большую политику растолковываю, чтобы вы поняли – от Варны судьба страны зависит. В порту три линкора. Ваши казармы они за четверть часа перемелют. Но я не хочу лить болгарскую кровь! Потому у вас выбор – влиться в освободительную армию Радко-Дмитриева или умереть. Есть и другой выход. Мы заберем у вас оружие, и сидите в своих казармах, что на курорте. Но это позор для военного – отсиживаться, когда Отечество в опасности. Я позора не приемлю и вам не предлагаю. Честнее уж лечь под снаряды «Екатерины». Мертвые сраму не имут.

Голос подал конник, спросивший на чистом русском языке:

– Можно узнать ваши планы точнее?

– В деталях только после вашего согласия, в коем, если вы разумный человек, я не сомневаюсь. А пока соединиться с нашими константинопольскими частями, которые сейчас занимают Бургас, и выйти на линию Хасково – Шипка – Плевен. Войны в два фронта ваш царь точно не чаял. Непременно сядет за переговоры. Вопрос в другом, – Врангель придвинулся к кавалеристу, явно более авторитетному. – На западе тысячи убитых болгар за первые дни боев. Нужна ли здесь подобная мясорубка, и лишь для одного дела: вразумить единственного человека, что война со славянами! – это зло?

Полковники переглянулись. От мечтателя-либерала такие слова – обычное дело. Но против войны призывает боевой русский генерал с кучей орденских планок и нашивками за ранение…

– Удивиться изволили? А я на трех войнах кровь лил, свою и чужую. В Китае, в Корее и на Балканах. Навоевался на три жизни. Ежели враг на мою Родину полезет – горло перегрызу. Но вот так, ради национального престижу и каких-то там стратегических соображений, – дудки! А сейчас ваш царь объявил войну Сербии, значит, и мне лично. Теперь два выхода: войну остановить или уничтожить вашего царя с половиной народа Болгарии! – Распаленный барон хлопнул ладонью по столу, глаза над вставшими торчком усами налились кровью, что у упыря. – Время вышло, господа! Вы со мной за независимую Болгарию или выбрали смерть себе и ей?