Отмахнувшись, полковник достал CD-плеер, нахлобучил наушники и врубил диск «Нехолодная война».

Грянул час – мы вышли к Эльбе, авангарды к авангардам,
Враг повержен и распят во всех границах.
И заряжены к изданью перекроенные карты,
Где по новой человечеству делиться.
От совместного парада недолга осталась память,
Не пристало нам тянуть с союзным долгом!
И когда над Порт-Артуром развернулось наше знамя,
Поле боя нарекли «предметом торга».
Только мы никогда не сойдемся в цене
С их торгашеской сутью безродной
На холодной войне, холодной войне,
На холодной войне, холодной.
В пепел выжженные земли, кровью политые щедро —
От того созревший колос тяжелее.
Наше горе безутешно и невосполнима жертва,
Нас судьба в двадцатом веке не жалела.

Девчонка-сержант из роты связи подергала полковника за плечо, показывая на телефон, который звонил и дублировал звонок световым сигналом. Сбросив наушники и сняв трубку с аппарата, Мадригайлов услышал недовольный голос генерала, дежурившего в московском штабе:

– Ты чего творишь? С кем воевать собрался?

– Учебная тревога объявлена согласно плану боевой подготовки, – меланхолично доложил командир «Объекта-43». – Как только все задачи отработаем – сразу же дам отбой.

Генерал ответил немного спокойнее:

– Не переусердствуй. А то еще пальнешь антиквариатом… – из трубки послышался снисходительный начальственный смешок. – Будь спокоен, за небом сейчас настоящая техника приглядывает… И есть новости. Гости из космоса передали, что намерены обратиться ко всем правительствам через три с небольшим часа. В полдень по Гринвичу. Так что вот такие дела.

Бросив трубку на рычаги, полковник вернул на место наушники, снял с «паузы» плеер, и снова загремел клокочущий голос Игоря Сивака:

Полыхают континенты в главной битве исполинов,
Где ни глянь – кругом легла передовая.
И когда-нибудь бояны сложат песни и былины,
Нашу славу сквозь века передавая.
Наше прошлое священно, древних воинов заветы
На присяге повторим тысячекратно.
Пусть опять под алым стягом будут новые победы,
Мы – хозяева России и солдаты!

Потом он прокрутил еще много хороших песен, изредка делая перерывы, чтобы принять рапорты командиров частей и отдать распоряжения. В положенное время Мадригайлов поднялся в расположенную на поверхности столовую. Здесь работал телевизор – новый, с большим плоским экраном. Неприятный ведущий, сделавший себе имя на пропаганде сексуальных меньшинств, альтернативного искусства и на фальсификациях отечественной истории, сражался в прямом эфире с двумя писателями-фантастами.

Немного посмотрев шоу, полковник заинтересовался, достал из кармана мобильник и набрал номер студии, непрерывно моргавший в углу экрана. Как ни странно, ему ответили, и Мадригайлов задал вопрос:

– Скажите, уважаемые, по каким приметам определить, что враждебные пришельцы готовятся начать военные действия против нашей обороны?

Ответ писателей полковник и другие офицеры выслушали с огромным вниманием.


Немалую долю рейтинга тележурналист Мари-Борат Тельман-Галерный заработал своими нетрадиционными ориентациями. В частности, был он вегетарианец. Совсем как Гитлер, хвастался Тельман-Галерный в узком кругу. Журналист давно научился грамотно использовать и другие особенности своей физиологии, нокаутируя неудобных собеседников обвинениями в гомофобии.

На сей раз подобные приемы не срабатывали, поскольку приглашенные на передачу писатели-фантасты Максимов и Мамонтов не скрывали неприязни лично к Галерному и всем ему подобным. Максимов и вовсе нагло заявил: дескать, ваша серьга в ухе нарушает принятый Госдумой закон о запрете пропаганды гомосексуализма на телевидении.