Он не имел ни клерикальных, ни монархических, ни каких-либо иных, внушающих обеспокоенность связей, а во время дела Дрейфуса находился за границей. Его репутация хорошего республиканца была такой же безукоризненной, как и его тщательно наманикюренные руки; вид у генерала был солидный и в высшей степени флегматичный. Выдающейся чертой Жоффра была крайняя молчаливость, которая у кого-то другого могла бы показаться признаком низкой самооценки, однако он, нося ее как ореол вокруг своего тучного, спокойного тела, внушал лишь уверенность. До отставки ему оставалось еще пять лет.

Жоффр знал об одном своем недостатке: он не имел должной подготовки к утонченным приемам штабной работы. Однажды в жаркий июльский день, когда двери в военном министерстве на улице Сен-Доминик были распахнуты настежь, офицеры, выглянувшие из своих кабинетов, видели, как генерал По, взяв Жоффра за пуговицу мундира, говорил: «Не отказывайтесь, cher ami! Мы дадим вам Кастельно. Он знает все про штабную работу, и все уладится само собой».

Выпускник Сен-Сира и Высшей военной школы, Кастельно был, как и д’Артаньян, родом из Гаскони, где, как говорят, живут люди с горячим сердцем и холодной головой. Он страдал от своих семейных связей с маркизом, от сближения с иезуитами, вдобавок он был католиком и таким ревностным, что во время войны даже получил прозвище «le capucin botté» – «монах в сапогах». Однако Кастельно имел большой опыт работы в генеральном штабе. Жоффр предпочел бы Фоша, но он знал, что Мессими испытывает к тому необъяснимую неприязнь. Жоффр – что было у него в обыкновении – выслушал советы По и ничего по этому поводу не сказал, но сразу им последовал.

«Э-э, – промолвил с сожалением Мессими, когда Жоффр попросил назначить Кастельно своим заместителем. – Вы накликаете целую бурю протестов левых партий и наживете себе немало врагов». Тем не менее, после одобрения президента и с согласия премьер-министра, хотя последний при этом и «состроил мину», оба назначения были утверждены одновременно. Один знакомый Жоффра, генерал, преследовавший какие-то личные цели, предупредил нового начальника генерального штаба, что Кастельно может «подсидеть» его. «Избавиться от меня! У Кастельно это не пройдет, – ответил невозмутимо Жоффр. – Мне он нужен на шесть месяцев, а потом я отправлю его командовать корпусом». Последующие события подтвердили, что Кастельно оказался для него неоценимым помощником, а когда началась война, Жоффр назначил его командующим не корпусом, а армией.

Исключительная уверенность Жоффра в себе проявилась в следующем году, когда его адъютант, майор Александр, решил узнать его мнение о том, скоро ли начнется война.

– Разумеется, скоро, – ответил Жоффр. – Я всегда так считал. Она придет. Я буду сражаться и одержу победу. Я всегда выполнял все задачи, за какие брался, – как, например, в Судане. И снова будет так.

– В таком случае вас ждет маршальский жезл, – предположил адъютант, испытав в душе трепет при этой мысли.

– Да, – согласился с подобной перспективой Жоффр, хладнокровно и лаконично.

Под руководством этой невозмутимой фигуры генеральный штаб с 1911 года взялся за задачу пересмотра Полевого устава, переподготовки войск и составления нового плана кампании, который должен был заменить устаревший теперь «План-16». Фош – направляющий ум штаба – оставил Высшую военную школу, был повышен, затем переведен в действующую армию и, наконец, получил назначение в Нанси, где, по его выражению, граница 1870-го «как шрам перерезала грудь страны». Здесь он командовал охранявшим границу XX корпусом, который ему суждено было вскоре прославить. Однако у него были во французской армии сторонники и ученики, составлявшие окружение Жоффра. Фош также оставил после себя стратегический план, который лег в основу «Плана-17». Завершенный в апреле 1913 года, «План-17» без обсуждений и возражений в мае того же года был принят вместе с Полевым уставом Верховным военным советом. Следующие восемь месяцев прошли в реорганизации армии на основе этого плана и в подготовке инструкций и приказов для мобилизации, для транспортных и тыловых служб, а также в подготовке районов и графиков развертывания и концентрации войск. К февралю 1914 года план был готов для рассылки командованию и всем генералам всех пяти армий, на которые тогда были разделены французские войска, причем каждый исполнитель получал лишь ту часть плана, которая непосредственно его касалась.