Как интересно…

– А в чём дело, Тина? Ты ревнуешь? – глядя ей в глаза, с холодной усмешкой спросил я.

– Ревную? – наигранно хмыкнула она. – Нет, милый, я не ревную, она мне в подметки не годится. Просто любопытно, какие общие дела тебя могут связывать с первокурсницей? – она перевела нервный взгляд на свой идеальный маникюр и рассматривала его, будто там был ответ на ее вопрос.

Врёт.

Все мысли у нее были сосредоточены на Кире и нашей встрече с ней в шесть часов вечера неизвестно где.

– Действительно, какие общие дела могут быть у ректора мадиистрата и учащейся в нём адептки? – с сарказмом ответил я, скрестив руки на груди.

– Я не это имела в виду, – дерзко вскинув подбородок и стрельнув острым взглядом, сказала она.

Ну надо же, решила выпустить коготки?

– Да? А что ты имела в виду, Тина? – жестче, чем это требовалось, уточнил я. – И вообще, давно хотел тебе сказать, мне не нравится, когда ты называешь меня «милый», тем более, когда без приглашения заходишь в мой кабинет, а я в нём не один! Что за бестактность? – прорычал я, резко встав со своего кресла и чуть подавшись вперед, обеими руками оперся о стол.

Ее глаза шокировано распахнулись, и она отступила на шаг.

– Прости… – обиженно промямлила она и опустила глаза. – Я просто хотела…

«Тебя увидеть. Я соскучилась», – мысленно добавила она.

– Что ты хотела? – я окатил ее ледяным взглядом.

Тина не знала, что я менталист и могу читать ее мысли. Ее и всех жителей Ауры, кроме Киры, сознание которой было надежно защищено ширз знает откуда взявшимся ментальным щитом. Эту загадку мне так и не удалось разгадать.

– Да так, ничего, – она подняла глаза наполненные слезами, которые вот-вот хлынут, – пожалуй, мне пора. Извини, что потревожила, – пробормотала она и быстро покинула мой кабинет.

Дверь тихо закрылась, и в кабинете нас осталось двое: я и блуждающая в замкнутом пространстве негативная эмоция Тины.

«Где же твоя хвалёная преподавательская этика и принципы, Мартин? Я чувствую, что ты отдаляешься от меня и сближаешься с ней», – с этими мыслями она шла по коридору до лифта. Я не прислушивался, просто она громко думала об этом.

Я тяжело вздохнул и взмахнул рукой, чтобы очистить кабинет от лишних энергетических сгустков. Устало упал обратно в кресло, откинулся на спинку и потер глаза.

Если бы не моя «хвалёная преподавательская этика», ты меня застала бы с ней не за столом, а на столе. Когда Кира ответила «да», всё мое мужское естество отреагировало так, будто она согласилась на другое, более приятное мысленное предложение, а фантазия тут же подкинула, как и где реализовать свое желание.

Я настолько отвлекся, что не заметил подходящую к моему кабинету Тину. А ненавистное слово «милый» меня вернуло из мечтаний и словно лопатой огрело по голове. Жутко бесит. Еле сдержал в себе импульсивный порыв отчитать ее при Кире, рад, что здравый смысл меня не покинул окончательно, и я не нарушил собственное правило – не ругать и не критиковать преподавателей в присутствии адептов. Или как сейчас в присутствии одной занимательной адептки, когда ситуация совсем не касалась учебного процесса.

По факту в моём кабинете находились две красивые женщины. Одну из них могу, но не хочу, а другую – хочу, но не могу.

Вот такой парадокс!

С каждым разом мне становилось сложнее находиться рядом с Кирой, и я с этим ничего не мог поделать, как бы ни старался отстраниться. Прекрасно понимал, что предлагая ей стать частью команды, я рыл себе могилу, но не мог не заметить, что всё происходящее вокруг способствовало тому, чтобы она была ближе ко мне. Наверно я просто устал сопротивляться. Успокаивало то, что у Киры были уникальные способности, в которых мы нуждались, и к счастью, она согласилась помочь. Было бы хуже, если бы она отказалась.