Сволочь! Мерзкая скотина! Краска стыда залила мое лицо. Не могу видеть эту самодовольную рожу с холодными глазами арктического волка. Еще сегодня в столовой мне показалось, что он за меня заступился, симпатизируя. Ошибка! Ему все равно. Он играет со мной, как кот с мышью: подцепив острым когтем, больно ранит, и ослабляет хватку, видя, что мышь сейчас испустит дух. Ему просто хочется подольше поиздеваться надо мной. Ладно, выхода нет. Я стащила с себя ночную рубашку и потянулась к платью, лежащему на кровати. Взяла его в руки, чтобы надеть, но Эрик вдруг выхватил платье и спрятал за спину. Я выпрямилась, стоя перед ним совершенно обнаженная. А он откинулся на спинку кровати, положил одну ногу на другую и принялся внимательно рассматривать мое тело. Сантиметр за сантиметром. Начал снизу, прошелся взглядом наверх, остановился на груди. Встал и обошел меня сзади. Положил руку мне на попу и сжал.

– У тебя красивое тело, тебе говорили? Особенно зад! – его горячее дыхание обожгло мое ухо.

Я молча кивнула, пытаясь сдержать слезы. Он этого и ждет, чтобы я заплакала. Ему явно нравится надо мной издеваться. Нет, такого удовольствия я этому мерзавцу не доставлю!

Он обошел меня еще раз, остановился, глядя ниже живота. Заметил слезы в глазах и вдруг осторожно дотронулся до ресниц. Подцепил пальцем слезу, и… попробовал ее на вкус.

Вот псих ненормальный! Все еще хуже, чем я предполагала! Боже, за что мне это все? Я же никому никогда не делала ничего плохого!

– Какая же ты сладкая! – прошептал он.

Взял с кровати платье, закатал подол и накинул мне на голову. Потом потянул вниз, аккуратно расправляя. Осторожно приподнял грудь, вставляя в лиф, и  якобы ненароком прикоснулся к соску. Он одевал меня так профессионально, словно делал это сотни раз. Скольких девушек он привел сюда, в этот мир? Но главный вопрос: сколько из них выжили? Эрик принялся расплетать мою косу. Подвел меня к туалетному столику в углу комнаты, усадил на высокий бежевый пуф, взял щетку для волос и причесал, пропуская пряди через пальцы.

Над столиком, на стене висело огромное зеркало, и пока он мной занимался, я неотрывно смотрела в эти волчьи глаза. Заметив мой взгляд, он сказал:

– Опусти глаза. Приучись смотреть в пол. На дисциплинаторов нельзя смотреть, пока они сами не прикажут.

Я уставилась в пол.

– Что нужно сейчас сказать? – он вдруг больно потянул мои волосы.

– Я… не знаю. Пустите! Больно!

– Больно – это хорошо. Лучше запоминается. Еще один урок: ты сейчас должна сказать: "простите, Эрик!" И делать так каждый раз, когда допускаешь ошибку. И не только со мной. Ты вообще должна все время извиняться за то, что родилась ведьмой, понимаешь? Правда, другие могут захотеть, чтобы ты их называла: мой повелитель или мой господин. Это все нюансы, которые зависят от мужской воли. Но мне достаточно, чтобы ты произносила моя имя.

Я молча кивнула. Хорошо, что мне можно смотреть в пол. Если бы он сейчас увидел мои глаза, то прочитал бы в них, как далеко я его посылаю. Какие еще другие? Что он имел ввиду?

– Не слышу, – Эрик снова потянул меня за волосы.

– Простите, Эрик, – поспешно извинилась я, стараясь не ойкнуть от боли.

– Отлично! Вот теперь я вижу, что ты усвоила урок. Встань и посмотри в зеркало! – в его голосе послышалось удовлетворение.

Я оглядела себя. Алое платье  не прикрывало, а скорее, открывало все, что только можно. Ненавижу провокативную одежду! Никогда в магазинах к такой не подходила. Платье на тонких бретельках облепило меня так, словно я мокрая. На правом бедре начинался огромный разрез, оставляя ногу полностью обнаженной. Сверху разрез перехватывала золотая цепочка, не давая ему полностью распахнуться. Учитывая, что я без белья, цепочка была кстати. Я повернулась, оглядывая себя сзади. На спине вместо ткани струились золотые цепочки, а между ним была впаяна змея.