Пробираясь между складками-сиденьями, среди множества разноцветных голов, виднеющихся над спинками, я отыскиваю тех, кто меня ждёт. Маму. Отца. Ал-Рифа... Брат наверняка с родителями. Он, как и все остальные, предпочитает совместные трапезы. Есть в одиночестве не так приятно.

   -- Всё в порядке? -- Первым на моё появление среагировал папа, протягивая приготовленный для меня мусс.

   -- Да. -- Кивнув, я села рядом и забрала из его рук высокий стакан с розовым напитком. Мой любимый! И лишь втянув в рот густую кисло-сладкую, слегка вяжущую жидкость, спохватилась, осознав, сколько в вопросе было тревоги и внимания. -- А что?

   Ну как вдруг я за это время опять изменилась и сама не заметила? На всякий случай бросила взгляд на свои запястья, однако ничего необычного не увидела. Впрочем, вчера, например, кожа свой цвет ещё не меняла, только волосы расслоились. А позавчера вообще лишь новые ощущения появились, которые мама называет "запахи". Так что от моего тела теперь чего угодно можно ожидать.

   -- Ты напряжена. -- Серые глаза внимательно всматривались в мои, нервируя всё сильнее.

   -- Точно, -- встрял братик, сидящий напротив. Закинув ногу на ногу, он неторопливо потягивал синюю гадость, которую я не выносила совершенно. -- Фонишь волнением похлеще маминого "кофе".

   Подобное сравнение в нашей семье стало классикой. Когда-то давно, когда папа и мама только-только познакомились, именно благодаря этому земному напитку выяснилось, что люди наши эмоции воспринимают как запахи, а мы, соответственно, наоборот.

   -- Она просто взрослеет, -- спасла меня родительница, избавив от необходимости признаваться в произошедшем. -- Ты в её возрасте тоже стабильностью эмоций не отличался. Забыл уже?

   Я встрепенулась, навострила ушки и все остальные рецепторы, мгновенно уловив разлившееся вокруг брата смятение. Он скрывал, а я не в курсе?!

   -- Конечно, забыл. Это сто лет назад было, -- отмазался Ал. Вернул стакан на стойку и поднялся.

   Тёмно-синий комбинезон натянулся, плотно обтягивая его высокую фигуру. Едва заметно качнулись волосы, тяжёлые, длиной почти до плеч, такие же чёрные, как у папы. Они с Алом вообще внешне очень похожи, а вот предназначения у них совсем разные. Наш отец -- гайд, а Ал-Риф -- майнер. Впрочем, это лишь облегчает взаимодействие, потому что между ними нет конкуренции.

   -- Я в диспетчерскую, -- объяснил свою поспешность брат. -- Сегодня моё дежурство.

   -- В пятом -- третьим? -- уточнила мама, на время даже прекратив жевать.

   -- Как обычно.

   Ответ её определённо успокоил, потому что брови, сошедшиеся к переносице, вернулись обратно, а губы растянулись, став тоньше. Я уже давно научилась читать её эмоции по искажениям на лице, которые назывались "мимика". Хотя, признаюсь, поначалу делать это было необычайно сложно. Особенно когда вокруг неё разливалась практически паника, а на лице было явственно написано удовольствие. Мне, как и остальным, пришлось привыкать к тому, что это не она, а её еда фонит эмоциями. Зная это, мама старается есть то, что для нас безэмоционально.

   Вот сейчас, например, смотрю я на "сырники", похожие на желтоватые толстые лепёшки, которые мама кромсает специальным прибором, именуемым "вилка", и ничего от них не чувствую. Зато с интересом присматриваюсь к белым выростам во рту, предназначенным для измельчения пищи. Любопытно, а у меня почему они не появились? Не успели, потому что трансформация идёт по нарастающей? То есть завтра появятся? Ой-ой! О чём я только думаю? Лучше не надо! Зачем мне эти жёсткие штуки во рту, если мусс и без того прекрасно проглатывается, а пробовать мамины продукты мне как-то не хочется?!