Президент открыл глаза и нахмурился. Воспоминания об этих событиях всегда отдавались в нем чувством вины. Он понимал и принимал всю долю своей личной ответственности за случившееся. Он все время пытался найти лучшее решение, соответствовать традициям великого государства, руководить которым ему довелось в один из самых драматичных моментов его истории.

В прошлом веке этим государством правили харизматические лидеры. Но время титанов ушло в прошлое. Теперь для руководства страной требовались умелые администраторы.

В истории крупных государств еще не было ни одного случая, чтобы во главе страны встал человек, не имеющий опыта руководства и публичной деятельности. А его путь к власти был особенно короток. Сначала работа в Санкт-Петербурге в качестве заместителя мэра города Кобчака. Он и тогда старался избегать публичной деятельности, оставив политику своему шефу, блиставшему ораторским искусством и манерами светского человека. Затем работа в управлении делами президента. Эти ступени карьеры не могли считаться публичной деятельностью будущего политика или кандидата, претендующего на высшую должность в стране. По существу, он был руководителем спецслужбы лишь чуть больше года, а председателем правительства – всего несколько месяцев. Но он упрямо учился. И так же упрямо старался не допускать ошибок. Став премьером, он вытягивал страну из той глубокой ямы, в которую она попала. С почти разваленной после дефолта девяносто восьмого экономикой, ослабленная проявлениями местного сепаратизма, показной независимостью многих губернаторов, проводивших самостоятельную политику, отданная на откуп кучке зарвавшихся олигархов, откровенно вмешивающихся во все дела государства, подрываемая террористическими атаками изнутри, страна, казалось, была обречена на распад.

Но он старался изо всех сил. Сказалась и работа его предшественника на посту премьера, который также пришел из спецслужб и сумел удержать государство от экономического коллапса. Правда, этого предшественника грубо и демонстративно убрали из-за того, что он не скрывал своих политических амбиций. Прежний президент не терпел таких людей. Поэтому и остановил свой выбор на человеке, который никак не проявлял честолюбивых замыслов и казался четким, аккуратным исполнителем…

В комнату вошел один из помощников.

– Все готово, – коротко сообщил он, – через пять минут можем начинать.

– Хорошо, – кивнул президент, очнувшись от своих мыслей, – Пахомов здесь?

– Ждет в приемной.

– Пригласите его.

Помощник кивнул и вышел из кабинета. Почти сразу вошел генерал Пахомов.

– Добрый день, – поздоровался президент, поднимаясь из кресла и пожимая руку начальнику охраны. – Что-нибудь известно об этом Иголкине?

– Психопат, – поморщился генерал, – но мы все равно проверяем все его контакты. Похоже, он просто неуравновешенный человек. Придется отправить его на лечение. Он ни с кем не связан.

– Я так и думал. Нужно передать журналистам, чтобы меньше писали об этом несчастном. Незачем уделять ему слишком много внимания.

– Да, – сдержанно согласился Пахомов и вышел из кабинета.

Уже несколько дней его офицеры вместе с сотрудниками ФСБ проверяли всю предыдущую жизнь Иголкина. И ни одного подозрительного факта, указывающего на возможное наличие заговора, не нашли. Однако Пахомова все последние дни одолевало нарастающее чувство беспокойства. Он не понимал, чем оно вызвано. О предстоящем визите президента в театр знали только два человека: сам президент и начальник его личной охраны. Иголкин оказался шизоидным неврастеником, место которого в психиатрической больнице. И тем не менее Пахомов продолжал поиски, словно пытаясь опровергнуть самого себя.