Коробки с пайками пока решили отложить в сторону. Ибо вначале следовало разобраться с вооружением. На расстеленных пленках и плащ-палатках распавшимися кучками лежали выщелкнутые из магазинов патроны. Прежде чем разобрать по разгрузкам давно снаряженные, оставшиеся от уехавших предшественников магазины и ленты, было приказано их разрядить, как следует почистить и снарядить заново. И вот теперь, глядя на разнокалиберную рассыпуху – в одних кучках находились патроны «пять, сорок пять» разных маркировок, в других – «семь, шестьдесят две», в третьих – девятимиллиметровые для ВСС, в четвертых – пулеметные и в пятых – снайперские, их, как и вэсэсэшных, было не очень много, – Дмитрию невольно подумалось, что каждый такой неправильный цилиндрик потенциально может принести смерть. Тысячи смертей лежали под сверкающим в зените солнцем и вовсе не казались страшными. По-своему каждый патрон был даже красив. Одни из них сверкали на выглядывавшем из-за туч солнце красным золотом, другие, отражая от своих зеленых, покрытых лаком боков его лучи, становились перламутровыми. А как искрили нанесенные на гильзы красные и фиолетовые и прочие цветные полосы! Даже самые, казалось бы, простые, большие, вытянутые патроны образца 1908 года поражали своим строгим изяществом.

– Товарищ прапорщик, когда у нас выход? – из раздумий Маркитанова вывел младший сержант Ивашкин – автоматчик второй тройки ядра, со скрежетом выдиравший из магазина довольно грязную пружину подавателя.

– Завтра! – несколько удивившись, ответил прапорщик. Ему казалось, что всем все давно объявили.

– А то я вот подумал: у нас батареи на бээны не заряжены…

– Ексель-моксель, и правда. Иванов, – прапорщик повернулся к развалившемуся в задумчивой созерцательности снайперу, – хватай аккумуляторы и тащи их на зарядную!

– А это где? – сонно отозвался разведчик.

– Вон машины с кунгами видишь? – палец прапорщика нацелился в тыл занимаемой лагерем территории. – В среднем. Спросишь Андреевича, мол, от меня. Отдашь, скажешь завтра выход. Понял?

– Угу, – со все той же ленцой отозвался снайпер и, нехотя поднявшись, отправился выполнять командирское поручение. А Дмитрий, поглядев на сложенные штабелями коробки, вспомнил вопрос, который собирался довести до своих разведчиков.

– Идем на четыре дня. На каждого получили по четыре сухих пайка, но брать максимум две трети их веса. Когда будете дербанить – выбирайте и с собой тащите самое калорийное. На упаковках написано. Остальное оставляйте здесь. Придете – съедите.

– А что, все взять нельзя? – как всегда, недовольно пробухтел Калинин.

– А не сдохнешь? – ехидно поинтересовался прапорщик.

– С чего бы это? – Константин сел поудобнее, всем видом показывая свою независимость.

Прапорщик улыбнулся.

– Посчитай. Пока возьмешь вещи. Ночью еще прохладно, так что тащить придется много. Ночной или дневной бинокль, подрывная линия или «монка», четыре или шесть гранат, ВОГ – двадцать пятые, автомат и подствольник, РПГ – двадцать шестые, два боекомплекта. Вес прикинул? Тяжко придется с непривычки.

– А на фига два БК брать? Одного за глаза! – уверенно заявил никак не желающий соглашаться с чужим мнением Калинин.

– За глаза? – прапорщик недобро сощурился. – Тебе, пока ты еще ни разу не встревал, может, и за глаза. А когда разок встрянешь… Только если с одним боекомплектом пойдешь, то второго раза может и не случиться.

– Да ладно, – отмахнулся Калинин, – если прицельно стрелять… Таких дел наворотить можно.

– Можно, – прапорщик не собирался спорить, – но есть некоторые моменты. Ты о такой науке, как статистика, слышал?