— А, — сказал Сэм. — Этот дёрганый, что ли?

— Сам ты дёрганый!

— Как скажешь… Слушай, Ава! Может, хочешь что-нибудь перекусить?

— Блин, да ты совсем меня не слушаешь.

— Нет, слушаю, слушаю! Вы там были на концерте, все дела. Просто если хочешь чем-нибудь заесть эту противную газировку, я мог бы символически угостить тебя… за счёт заведения…

— Прямо так?

— Ну да. Нам тут можно ежедневно брать еды на небольшую сумму… В общем… Это… Что ты больше любишь: радиокрылышки или радионожки?

— А обычных ножек нету?

— Обычные нам брать не разрешают, — сказал Сэм. — Они дороже.

Если вдруг кто не в курсе: радиоконечностями называют дополнительные конечности кур, обработанных ионизирующим излучением. В старину в природе были только куры с двумя крыльями и двумя ногами. И вот, лет пять назад, наконец-то была выведена порода с дополнительными парами того и другого. Правда, по размеру радиоконечности в три раза меньше обычных. Кроме того, курица при жизни ими не пользуется. Ну, то есть, они вроде как висят с боков, мешают ей немного, но задачи никакой не выполняют, не упражняются. Поэтому и мясо там не то, чтоб очень вкусное. Зато это дополнительное бесплатное мясо с каждой куриной головы. И если хорошенько обвалять радиокрылышки в панировке и поперчить, то получается неплохая закуска к пиву. На спортивных матчах здорово идёт…

— Ну давай радионожки тогда, что ли. В крыльях-то есть совсем нечего.

— Ладно, — сказал Сэм, довольный, видимо, тем, что я не пренебрегла его гостеприимством. — Сейчас принесу.

Он ушёл. Я оглядела зал. Ронни по-прежнему торчал у пикчерфона, нервно теребил кудрявый провод и отчитывался в чём-то перед мамашей. Девчонки за столом были полностью поглощены беседой. Мой брат тоже встретил какого-то своего приятеля и зацепился с ним языками прямо у входа. В рассуждении, чем бы пока заняться, я обратила внимание, что музыкальный автомат молчит и рядом с ним никого нет.

Что ж, непорядок!

Я нашла монетку.

К возвращению Сэма с ножками закусочная была уже в сто раз прекраснее, так как украсилась звуками лучшего голоса в мире.

— А… Этот твой… — сказал Сэм, ставя передо мной тарелку с парой микроскопических курьих ножек.

— В этот раз он, видимо, решил воздержаться от слова «дёрганый», но ничего другого не придумал.

— Тебе нравится? — воодушевлённо спросила я.

— Мне больше индейка.

— Да причём тут индейка! Про музыку речь! Песня — нравится?

— Ничё так… — сказал Сэм.

— А можешь поверить, что я слышала её вживую буквально пару часов назад?

— Должно быть, это круто.

— Еще как! А если я скажу, что было кое-что еще покруче?

— Это что же?

— Перед концертом Элвис беседовал с журналистами.

— Вот как.

— И нескольким девушкам из фан-клуба позволили там поприсутствовать.

— Надо же.

— Я была среди них!

— Ну и ну.

— И знаешь, что случилось?..

То ли из благодарности за бесплатную еду, то ли из-за того, что меня распирали эмоции и требовалось срочно поделиться ими с кем-нибудь, я выложила Сэму всё, что было перед концертом. Во всех подробностях поведала события, сделавшие меня самой счастливой, разделившие всю жизнь на до и после! Даже просто говоря об этом, просто пересказывая даже не другу, а так, знакомому, мне хотелось плакать и смеяться одновременно; хотелось бегать, прыгать до потолка, обнимать и целовать весь мир вокруг! Хотелось схватить Сэма за воротник и закричать: «Ты понимаешь?! Нет, скажи, ты понимаешь?!»

Хотя ничего он, по-моему, не понял. Как стоял с глупым лицом своим в пилотке, так и остался. Сказал только:

— Ну и дела.

Да и то без особого выражения.