– Здоров же ты жрать… – потерянным взглядом осмотрел опустевшую тару председатель. – Ладно, шмотки скидывай, бабы очистят-постирают. В простыню завернись, – протянул он мне простыню.

Ну я завернулся, но момент отметил: “бабы”, не ругательство. Надо будет поточнее узнать.

– А теперь – выпьем, – прищурился Хомыч, потирая руки. – За знакомство и за дело твоё. А потом в баньку пойдёшь, как раз растопится.

– Выпить – это я за. И банька тоже хорошо! – потёр я руки.

И начали мы пить, причём Хомыч, явно рассчитывал габариты – подливал мне раза в два больше, чем себе. Да и пил реже, ну и фиг с ним. А мне было хорошо – сытый, опьянение лёгкое и не напрягающее, да и в тяжёлое не переходит теперь совершенно.

Одно расстройство – Хомыч трындел пулемётом. И на мои попытки что-то узнать уточнить – отмахивался стаканом, огурцом, просто рукой. И продолжал трындеть и наливать. Ну и фиг с ним, пока. После жратвы и вполне приятного на вкус самогона – пусть трындит, а я пока буду на отсутствующий ус мотать.

А трындел Хомыч какие-то совершенно бытовые, никому кроме деревенских неинтересные вещи. Но и в них были незнакомые и любопытные моменты, которые я запоминал: выяснится со временем.

А так выходило что совхоз производит еду, которая доставляется своими силами до некоего “рынка”. Место где этот рынок Хомыч не говорил, но понятно, что по дороге, в городе каком-то. И подтвердилось использование жоп в качестве расчетных средств. Как и скудность нормального оборудования, хоть и его наличие. Плиты нагревательные, маслобойки и прочее подобное – Хомыч жаловался на дороговизну, поминая жадность кооперативщиков. Но не материл, а так… Ну, вроде как дорого, но всё равно “спасибо”.

И вот, на определённый момент, уже с заплетающимся от выпивки языком, он выдал:

– Ж-ж-жорик, ик! Хороший ты па-а-арень! Ру-у-укастый! Жрёшь только, ик, много, но ладно… А в Грязи не хочешь поселится? У нас и дело найдётся, а какие у нас девки… – аж причмокнул он губами.

– Да у меня дела, Хомыч. Не могу, – постарался я не обижать хорошего человека.

– Делааа…ик. Жаль. И жрёшь много… Ладно, иди в баньку, за домом. А я что-то спать хочу.

И шмякнулся мордой в коврик на столе. Ну и ладно, пусть спит. А я прихватил скрутку, запахнулся в простынь как грек, да и потопал за дом. Банька обнаружилась без проблем, хорошая, бревенчатая, натопленная. Правда мыла не было, какие-то бутылки. И мочалки… из лыка. Но, полезно, говорят.

Пристроид я свою скрутку-рюкзачок в уголок. И тут открывается дверь на улицу, в которую проскакивает девчонка. И улыбается так, странно-неуверенно.

– А тебе помыться помочь? И не только? – странно, как будто с испугом спросила она.

– Так я не против, – оценил я очень такую, привлекательную мордашку, да и стройную фигурку в сарафане. – Только зовут тебя как, банщица? – подмигнул я.

– Ирина, – ответила она.

Ну и пошли мы в мойную. Девчонка и вправду помогала помыться, но заметил я странность: очень она пристально меня рассматривала, причём во всех местах. А после расслабилась, улыбаться стала не так тревожно, даже погладила по плечу. И сама была такая… хорошая, ладная. В общем, после парилки, у нас всё получилось очень даже интересно. Ирка правда первое время пыталась соревноваться с брёвнами баньки темпераментом. Но с комсомольцами такие ходы не пойдут, разошлась, раскричалась… В общем – хорошо провели время, обоим понравилось.

Но две вещи было занятные. Ну я какбы детей заводить не собирался, рано мне. И в нужное время отодвинутся думал. Так Ирка ноги за мной сплела и шепнула на ухо: не надо.