– «Грозный» в вашем распоряжении, майор. Мы зависли у края шельфового ледника Росса на глубине четырёхсот метров. Можете начинать выгрузку «Краба».

– Наконец-то, – обрадовался Вербов. – Обрыдло сидеть без дела. Разбужу ребят и…

– Не спешите, – сказал капитан Брайдер. – Мы попробуем подойти ближе к берегу, насколько можно, это займёт не меньше двух часов, а вдобавок мы слышим шумы нескольких кораблей. По всем данным, неподалёку дрейфует эсминец США, по предварительным расчётам – «Франклин», а также совсем близко пасутся две подлодки, одна из них – и это совершенно точно – «Висконсин».

– Нас предупреждали, – пожал плечами Вербов, – что мы можем на них наткнуться. Надеюсь, для нас это не очень серьёзный противник?

– Мы можем уничтожить все лодки и эсминец одним залпом, – флегматично похвастался Брайдер. – Если точно определим координаты их местонахождения. Но развязывать войну я не уполномочен.

– Никто не собирается развязывать войну, – усмехнулся Вербов. – По сути, это будет означать провал миссии. Нам надо как можно незаметней пролезть через тоннель в озеро Восток. Нас лодки не видят?

– Нас не в состоянии засечь весь американский флот, – с той же флегматичной гордостью сказал Брайдер, пустив по щекам морщины улыбки. – Так что я жду вашего приказа!

– Начинаем работать, – сунул ему ладонь Вербов. – Собираемся не торопясь, завтракаем – и в путь.

Лобанов не спал.

– Ну, что тебе сообщили?

– Мы у цели, – сказал Вербов, чувствуя слабую нервную дрожь в животе. – Поднимайся, капитан, идём завтракать и начинаем высадку.

– Недаром мне сон приснился, – соскочил с койки сухощавый, мускулистый Лобанов, – что я играю с Ингой в шашки и проигрываю. Всегда, если мне снятся шашки, у меня начинается чёрная полоса в жизни.

Вербов засмеялся.

– Это суеверие.

– Ничего подобного, не раз уже бывало. Разве что Вершинина приснилась в первый раз. Может, я пойду её разбужу?

– Приводи себя в порядок, я сам всех разбужу. – Вербов открыл дверь каюты, оглянулся. – «Висконсин» – серьёзный противник?

– Кто?

– Подлодка американская, шляется где-то рядом.

– В принципе хорошая машина, современная, ныряет до трёхсот метров, дедвейт под восемь тысяч тонн, скорость до тридцати узлов, четыре торпедных аппарата под новую торпеду «МК-50», крылатые «Томагавки»… но до нашего «зверя» ей далеко, будь спокоен. А что?

– Собирайся. – Вербов вышел.

Завтракали в восемь всей командой, не ощущая вкуса еды, хотя завтрак был хорош: салат из свежих овощей, ягодный пирог, омлет, кофе и чай.

– Наедайтесь до отвала, – сказал Вербов тоном заботливого отца. – Кто знает, когда придётся обедать.

Лобанов решил поухаживать за Вершининой, предложил ей бутерброд с маслом, и Пальковский прочитал лекцию о том, как делается традиционное русское – несолёное масло.

– Технология многоступенчатая, – заявил он. – Сливки перетапливают в печи, потом отстаивают, подонки выбрасывают, вершки тоже, середину – отделившуюся маслянистую массу – сбивают мутовками и трижды промывают в холодной ключевой воде.

– И сколько же масла получалось при такой технологии из литра молока? – скептически спросил Лобанов.

– Мало, зато качество было великолепное!

– Согласен, – поддержал коллегу Дрёмов. – В девятнадцатом веке об очень богатых людях Европы говорили: он может себе позволить даже русское масло.

Посмеялись. Потом поднялись в отсек с «Крабом», где их уже ждали матросы «Грозного», участвующие в спуске аппарата в воду.

Процедура оказалась не очень сложной, хотя и растянулась на полтора часа. Нельзя было шуметь, греметь и даже разговаривать. Объяснялись на пальцах. Но в конце концов «Краб» с экипажем оказался за бортом подлодки, полностью готовый к долгому походу под водой.