Тут же в Реввоенсовет пошли жалобы на Миронова местных партийных работников, утверждавших, будто «невероятно губительны политика, поведение и агитация гр. Миронова: устраивает по округу митинги, проливает демагогические крокодиловы слезы по поводу якобы нападок на него со стороны коммунистов, выдает себя за борца и сторонника бедноты, а коммунисты, по его словам, грабители, дезертиры и трусы, избегающие битвы с врагами. По его мнению, идейный коммунист – это только Ковалев, да и тот умер, и теперь наша грешная земля осталась без таковых. Определенный антисемит – это ярко видно из его речи по поводу теперешней власти, во главе которой в большинстве стоят юноши 18–20 лет, не умеющие даже правильно говорить по-русски. Результаты его политики уже налицо – казаки и кулачество уже поднимают голову. Его маневренный батальон настроен определенно, что с победой над Красновым им придется воевать с коммунистами, естественно, во главе с дедушкой Мироновым. Такие же слухи муссируются с разными вариациями его клевретами, мародерами, провокаторами и темными людьми из Красной Армии».

Коммунисты Усть-Медведицкого района сообщали в Донбюро:

«Все шло хорошо, пока не был затронут вопрос о коммунальной обработке земли. Тотчас же закричали: «Долой! Никаких нам коммун не надо!» По мнению крестьян, коммунисты – грабители. Дедушка Миронов им говорил, что сейчас воюем с Красновым за большевиков, а потом будем воевать с коммунистами».

На прощальном митинге в Михайловке Миронов заявил:

«Где появляются большевики, вернее, коммунисты, там прекращаются базары, прикрываются торговые предприятия, жизнь общественная замирает и начинается разгул бесчинств, отбирают продовольствие, налагают всевозможные налоги, и даже на лиц из его дивизии делают обложения, и он вынужден, по его словам, воскликнуть: «Ну и коммуна! Избави нас Бог от такой коммуны!» Причем о своей собственной особе он отзывается как о личности идейного борца за народ, не жалеющего живота своего во имя благ народных. Коммунисты не хотят работать, они оказались в ревкомах, учреждениях, а на фронте их нет, и землю они не обрабатывают». По мнению руководителей донских коммунистов, «это была сплошная демагогия и подыгрывание под настроения масс».

Тем не менее прибывшему в Москву Миронову Троцкий 14 марта 1919 года выдал следующий мандат:

«Тов. Миронов – заслуженный боевой командир, оказавший Советской Республике огромные услуги на Донском фронте. По моему вызову он прибыл сюда и хочет воспользоваться случаем для того, чтобы приобрести для своей обобранной и вконец износившейся семьи некоторое количество мануфактуры. Очень прошу соответственные учреждения оказать ему всяческое содействие в этом направлении».

К тому времени уже началось Вешенское восстание, спровоцированное политикой расказачивания. Миронову тотчас поручили формирование новой казачьей дивизии. Тогда же его попросили составить доклад о путях привлечения казаков на сторону Советской власти. 16 марта Миронов писал:

«Чтобы казачье население Дона удержать сочувствующим Советской власти, необходимо:

1. Считаться с его историческим, бытовым и религиозным укладом жизни. Время и умелые политические работники разрушат темноту и фанатизм казаков, привитье вековым казарменным воспитанием старого полицейского строя, проникшим в весь организм казака.

2. В революционный период борьбы с буржуазией, пока контрреволюция не задушена на Дону, вся обстановка повелительно требует, чтобы идея коммунизма проводилась в умы казачьего и коренного крестьянского населения путем лекций, бесед брошюр и т. п., но ни в коем случае не насаждалась и не прививалась насильственно, как это «обещается» теперь всеми поступками и приемами «случайных коммунистов».