– Ну, как сказать… Нет, сэр. То есть я не являюсь мгновенным вычислителем. Я видел такого раз в цирке. Он мог делать вещи, которых я делать не могу.

– Это не важно, – успокоил его Хендрикс. – Ты, кажется, говорил, что дядя немного обучал тебя математике?

– Только для астронавигационных целей, сэр.

– А о чем, вы думаете, я говорю с вами? Вы знаете, как рассчитывается подход к точке перехода?

– Пожалуй, да, сэр.

– Честно говоря, я в этом сомневаюсь, сколько бы математики ни вложил в вас брат Джонс. Но все равно – давайте попробуем.

– Что, прямо сейчас, сэр?

– Вы попробуйте. Ну притворитесь, что вы – вахтенный офицер. Келли будет вашим помощником, а я – просто зрителем. Рассчитайте тот переход, который нам предстоит. Я понимаю, что мы еще так далеко, что это не имеет значения, но вы должны действовать так, словно от этого зависит безопасность корабля.

Макс перевел дыхание.

– Да, сэр. – Он сделал движение, чтобы взять новые пластинки для камер.

Хендрикс сказал:

– Нет!

– Сэр?

– Если вы командуете вахтой, то где же ваша команда? Ногучи, помогите ему.

– Да, сэр. – Ногучи ухмыльнулся и подошел. Пока они, согнувшись, занимались первой камерой, Ногги прошептал: – Не дай ему себя заговорить. Мы устроим потрясающее шоу. А в трудных местах тебе поможет Келли.

Однако Келли не стал помогать; он исполнял роль «мальчика с таблицей» – и только, ни малейшего намека, правильно действует Макс или совсем заврался. Получив результаты наблюдений и данные от сравнения пластинок с картами, Макс не стал сам вводить задачу в компьютер. На машине работал Ногучи, а переводил числа из системы в систему Келли. Порядочно времени и уйму пота спустя лампочки на пульте перестали мигать и выдали нечто, что, как Макс надеялся, было ответом.

Доктор Хендрикс не сказал ничего, а взял те же самые пластинки и начал сравнивать их с картами, решая задачу заново, с той же самой командой. Очень скоро лампочки опять выбросили ответ; астронавигатор взял у Келли таблицы и сам перевел результат в десятичную систему.

– Отличие только в девятом знаке. Неплохо.

– Я ошибся только в девятом знаке, сэр?

– Этого я не говорил. Возможно, больше ошибся я.

На лице Макса появилась улыбка, но доктор Хендрикс нахмурился:

– А почему вы не проверили доплеровские спектры?

По хребту Макса пробежал холодок.

– Наверное, я забыл, сэр.

– Мне казалось, что вы тот самый человек, который никогда ничего не забывает.

Интуитивно – и совершенно верно – Макс догадывался, что тут разговор шел о двух совершенно разных видах памяти, однако не владел психологическим жаргоном, при помощи которого мог бы объяснить это. Один вид – забыть шляпу в ресторане, такое может случиться с каждым. Другой – это если не можешь вспомнить то, что ты когда-то знал.

Хендрикс продолжал:

– Вахтенный центра управления не имеет права забывать вещи, существенные для безопасности корабля. Однако для контрольного упражнения это было очень хорошо, не хватало только скорости. Если бы мы были близки к скорости света, готовые к скачку, ваш корабль оказался бы в Гадесе[11] и успел бы разбиться о берега Стикса раньше, чем от вас дождались бы ответа. Но для первой попытки это очень хорошо.

Он отвернулся. Келли головой указал на входной люк, и Макс вышел.

Засыпая этим вечером, Макс думал, что, может быть, доктор Хендрикс даже размышляет сейчас о нем, потому что… Да нет! Он отбросил эту мысль. В конце концов, ведь Келли тоже мог это сделать; Макс неоднократно видел, как тот рассчитывает дальний подход, да и быстрее к тому же. Возможно, Ногучи тоже мог. Конечно же, Ногучи мог, поправил он себя. В конце концов, здесь же нет никаких «секретов».