Крайне показательно, что сам Комитет народной власти разместился в здании Совета рабочих и солдатских депутатов[280].

Состав Комитета не был постоянным. Квоты отдельных групп расширялись, и Совет крестьянских депутатов, например, добился увеличения своего представительства с пяти до 11 человек. Затем такого же увеличения квоты добились Дума и профсоюзы. Трусов выехал в Петроград и не принимал участия ни в одном заседании. Кворума не было почти никогда. Из 40–45 членов КНВ на заседаниях обычно присутствовало 15–17 человек. Фактически Комитет управлялся пластичным ядром, менявшимся в зависимости от ситуации. Далеко не весь состав КНВ можно установить, так как многие фамилии в протоколах неразборчивы или представляют собой просто подписи.

Из партий были представлены большевики (Хигер), эсеры (Сигалов), левые эсеры (Четин), меньшевики (Кругликов), Бунд (Моисей Карезинский), еврейская рабочая партия «Поалей-Цион» (Вениамин Цирлин). Ближе к середине декабря появляется фамилия эсера-максималиста Григория Цыпина, которому предстоит сыграть яркую роль в истории Астрахани. На заседаниях Комитета в качестве его членов появлялись такие известные люди, как большевики Самуил Гольдберг и Алексей Демидов (по квоте СРСД), Федор Трофимов (от профсоюзов), Михаил Шебалин (от Думы), эсер Олег Михайлов, меньшевик Шалва Абдушели[281].

Как писал Сигалов, «соотношение левых социалистов к остальным социалистическим партиям таково, что они составляют приблизительно равные части, но левые ни в коем случае не имеют большинства»[282].

В наследство от эсеров и меньшевиков новой власти досталась финансовая проблема. Денег в банках не было. Пришедшее к власти в Петрограде правительство Ленина, естественно, не собиралось направлять деньги в Астраханский край, пока в нем не была признана власть Советов.

30 ноября в городе началась всеобщая забастовка. Рабочие требовали в трехдневный срок погасить долги по зарплате и проиндексировать ее в связи с ростом цен.

Требования были очень детализированы. Так, у пекарей речь шла о повышении заработков на 50–71 %, у плотников – на 58 %, у металлистов – на 47–120 %, у конопатчиков – на 53 %, у кожевников – на 59–62 %[283].

Бастовали судовые служащие, рабочие судоремонтных предприятий и мастерских, конопатчики, деревообработчики, работники трамвайной компании.

1 декабря встали все остальные предприятия. Работу продолжали только коммунальщики и службы жизнеобеспечения (пекари, пожарные, аптеки, извозчики, ночные караулы, городской продовольственный комитет)[284].

Не бастовали еще работники рыбопромысловых участков, которые добились своего просто угрозой стачки. Работодатели были вынуждены поднять зарплату, причем ощутимо, до 150 %. Управляющие отнеслись к этому с пониманием, поскольку настояли на повышении собственных заработков на 40 %, более чем до 4000 рублей[285].

К всеобщей стачке привели серьезные причины. Правительственные служащие, например, имели зарплату всего в 50–100 рублей, а некоторые и менее. Между тем со времени последней надбавки «цены выросли в 15–20 раз, и только на поддержание биологической жизни, то есть продовольствие, на взрослого человека требуется 200 рублей, а на ребенка – сто»[286].

Между тем в 6-м астраханском высшем мужском училище, например, долг по зарплате достиг двух месяцев[287]. Многие служащие задолжали изрядные суммы, другие продали часть имущества и одежды для пропитания. Требования были достаточно умеренными. Более того, речь шла о временном характере надбавок до рассмотрения проблемы Центром