Самое длинное окно располагалось в центре стены. Оно поднималось к гигантским позолоченным курантам и показывало часть устройства. Неустанно крутились шестеренки — каждая размером с обеденный стол. В сердце башни раскачивался маятник. Он был огромен. На нем красовалось изображение солнца, как его рисовали на старинных иллюстрациях: пухлые щеки, круглые глаза и строгий взгляд. Маятник то пропадал, то появлялся в узкой щели проема, и тогда от нарисованного лика на туристов прыгали солнечные зайчики. Из глубины башни доносилось мерное уханье, давая понять: там, внутри, скрывается мощный и сложный механизм.

И дети, и взрослые восторженно перешептывались, наблюдая за представлением, которое шло от рассвета до заката. Аннет надела пенсне, задрала голову и так увлеклась, что не замечала, когда ее случайно толкали другие зрители; впрочем, Максимилиан стоял рядом и незаметно оттеснял самых небрежных зевак от своей спутницы.

— Угораздило же меня потерять фотографический аппарат! — посетовала Аннет вслух. — Думаю, он выпал в окно во время того досадного происшествия на дирижабле…

— Досадного?! — поразился Максимилиан. — Чудное слово вы подобрали. Вы тогда чуть не погибли, помните?

— Забудешь такое… но аппарата все равно жаль.

— Куплю вам новый, — неожиданно заявил босс. — Помнится, вы хотели сделать мой портрет. Хочу его получить.

Аннет собралась вежливо отказаться от обещанного подарка и подбирала подходящие слова, но в этот момент ее нежно похлопали по плечу и чей-то голосок с придыханием произнес:

— Вы, должно быть, та девушка-хронолог! Отец рассказывал о вас. Добрый день! И вам добрый день, господин Молинаро!

Ошарашенная Аннет чуть не уронила шляпку и повернулась. Перед ней стояла белокурая девица в воздушном голубом платье. Лицо у девицы было красивое, пухлогубое, в форме сердечка, и выражало оно в этот момент умеренное дружелюбие и неумеренное любопытство. Пшеничные бровки смешно приподнялись над круглыми глазами цвета олова. Вчера Аннет видела похожие глаза, и владелец их, помнится, смотрел на Аннет с острым неодобрением.

— Белинда Гильоше, дочь бургомистра этого городка, — представилась девица, подтвердив предположение Аннет.

— Приятно познакомиться, госпожа Гильоше.

— Зовите меня Линда. Давайте станем подругами! — Девица ловко продела руку под локоть Аннет и увлекла ее прочь из толпы, не забывая метать кокетливые взгляды в сторону Максимилиана.

А тот и рад! Разулыбался, склонил почтительно голову. Аннет отвернулась и с усилием скорчила дружелюбную гримасу.

Девица тарахтела как швейная машинка. Через десять минут Аннет знала все о мечтах и пристрастиях бургомистровой дочери. Всю жизнь она провела в Механисбурге. Городишко этот надоел ей до тошноты. Она мечтает уехать в столицу — не правда ли, Аннет, жизнь там восхитительна?! А сколько интересных кавалеров! И синематографы на каждом углу. А вот в Механисбурге нет ни одного. Приходится ездить в соседний Фрибур. О, она обожает синематографические романы! Особенно с участием актера Дугласа Бербенкса.

Узнав, что новая знакомая разделяет ее увлечения, Аннет немного оттаяла, а когда Линда сказала, что Аннет похожа на актрису Мэри Рикфорд — «У вас точно такие же точеные скулы и русые локоны!» — появились ростки симпатии.

— Я собираюсь стать актрисой. Скоро пойду учиться на театральные курсы, — скромно заметила Аннет и покосилась на Максимилиана — не засмеется ли? Тот сохранял серьезное выражение лица, лишь время от времени умильно посматривал на бургомистерскую дочь. Его разноцветные глаза сверкали как семафоры.