Чуть позже тем же днем ассасины собрались во внутреннем дворе крепости, чтобы вместе насладиться победой над тамплиерами.

Бревна, вдруг повалившиеся со сторожевой башни, уничтожили бо́льшую часть вражеской армии. Уцелевшие тамплиеры бросились прочь, но были накрыты второй волной. Еще совсем недавно эти люди не сомневались в своей победе. Теперь возвышенность и склоны были усеяны расплющенными телами. Кому-то размозжило голову, кому-то раздробило кости. Редкие счастливчики отделались переломанными руками и ногами. Тамплиеров охватило смятение. Робер де Сабле спешно приказал отступать, но с парапетов крепости на них градом посыпались стрелы ассасинов, и почти каждая нашла свою цель.

Аль-Муалим поднял руку, требуя тишины. Жестом он подозвал Альтаира, велев тому подняться на трибуну, стоявшую возле входа в башню. Под суровым взглядом Наставника Альтаир послушно поднялся и занял свое место. Аль-Муалим кивнул двум караульным, которые встали у Альтаира по бокам.

Возгласы ликования сменила гробовая тишина. Альтаир, стоя спиной к собравшимся, чувствовал на себе их пристальные взгляды. Похоже, все уже знали о том, что случилось в Иерусалиме. Малик и Аббас позаботились об этом. Храброе сражение на холме и блестяще исполненный замысел Аль-Муалима сейчас уже не имели никакого значения. Альтаиру оставалось надеяться, что Наставник проявит к нему милосердие.

– Ты сумел достойно выпроводить Робера из наших краев, – с гордостью произнес Аль-Муалим.

Значит, Наставник его простит? Значит, его сегодняшние успешные действия искупили его вину?

– Силам де Сабле нанесен значительный урон, – продолжал Аль-Муалим. – Теперь он очень нескоро отважится нас потревожить. Скажи, Альтаир, ты знаешь, почему твои действия оказались успешными?

Альтаир молчал, слушая, как громко колотится его сердце.

– Твои действия оказались успешными, потому что ты слушал, – с силой произнес Аль-Муалим. – Если бы ты слушал тогда, в храме Соломона, всего, что случилось, можно было бы избежать.

Рука Аль-Муалима описала широкую дугу, обведя двор и пространство за стенами крепости, где и сейчас еще лежали неубранные трупы ассасинов, тамплиеров и жителей деревни.

– Я сделал то, о чем меня попросили, – сказал Альтаир.

Он старался тщательно подбирать каждое слово, но это не помогало.

– Нет! – резко возразил Наставник, и его единственный глаз зло вспыхнул. – Ты делал то, что потакало твоему своеволию. Малик рассказал мне, насколько самонадеянным ты был. Ты даже осмелился отрицать наши принципы.

Караульные крепко взяли Альтаира под руки. У него напряглось все тело, но сопротивляться он не стал.

– Что вы делаете? – настороженно спросил ассасин.

Щеки Аль-Муалима побагровели.

– Существуют правила. Существует Кредо ассасина. Стоит нам пренебречь правилами, и мы превратимся в ничто. Похоже, ты забыл три простых правила, из которые первое – наиглавнейшее: «Не позволяй клинку…»

Похоже, Аль-Муалим просто решил преподать ему урок в присутствии всех. Альтаир почувствовал облегчение и без всякого смирения докончил фразу Наставника:

– «…поразить невиновного». Я знаю.

Камни двора повторили звон пощечины, отвешенной Аль-Муалимом Альтаиру. У ассасина вспыхнула щека.

– Попридержи свой язык, пока я не дал тебе разрешения говорить, – загремел Аль-Муалим. – Если ты так хорошо знаком с этим правилом, почему в катакомбах ты убил тамплиерского священника? Старик ни в чем не провинился перед нами. Ему незачем было умирать.

Альтаир молчал. Да и что он мог сказать? «Я действовал сгоряча»? Или: «Убийство старика было проявлением моего высокомерия»?