Кроме того, что каждый из них должен был владеть какой-то профессией (вплоть до знахарей, которые высоко ценились в народе, и гадальщиков), их учили притворяться, надевать на себя личину другого человека. Но если с профессиями особых проблем не существовало, то играть, как профессиональные актеры, никто не умел.

Воспитанникам Хусейна часто приходилось разыгрывать целые бытовые сценки, и наставники строго и придирчиво разбирали каждый промах «актера» поневоле.

Жили будущие фидаины не в общих спальных помещениях, а в отдельных каморках по двое и по трое, и практически не встречались, чтобы побеседовать по душам или предаться юношеским забавам – ведь они были молоды и испытывали тягу к общению. Практически все ученики даи аль-кирбаля были разбиты на звенья по несколько человек; видимо, их готовили к конкретному заданию. Но никто из будущих фидаинов понятия не имел, куда их пошлют и что им придется делать.

Все грамотные усиленно учили язык франков. Авар предположил, что им придется иметь дело с крестоносцами. А когда люди аль-Джабаля умыкнули католического священника и заставили его преподавать некоторым избранным (в том числе и Авару с Хасаном) основы христианского вероучения, юноша уже не сомневался, что встреча с защитниками Гроба Господнего, как называли себя франки, неизбежна.

Оказалось, что Хасан, как и Авар, смыслит в языке франков. Можно было живот надорвать от смеха, слушая, как он перевирает франкские слова, тем более что Хасан иногда забывался и начинал говорить совершенно чисто. Хорошо, учитель-франк не принадлежал к низаритам и не прошел выучку в лагере Хусейна. Иначе он точно заподозрил бы подлог и доложил рафику-десятнику или одному из трех даи, помощников Хусейна, которых с полным на то основанием можно было назвать сотниками.

Почему Хасан выдает себя не за того, кто он на самом деле? Этот вопрос мучил Авара днем и ночью. Ответ мог быть только один: его товарищ – соглядатай, как и он сам. Но кто его послал? Авар из рассказов Азермехра знал, что у султана Салах ад-Дина есть верные люди, которые разведывают для него обстановку в городах, а также в стане крестоносцев. Но это были в основном простые феллахи или дехкане[47], водоносы, ремесленники, купцы, которых никто не учил тому, что знает тот же Хасан.

Авару иногда казалось, что Хасану вообще неизвестно, что такое страх. Но однажды после долгих тренировок на реакцию наставник-даи повел юношей в дальний конец крепости, который фидаинам запрещалось посещать. Там находилась глубокая и просторная яма. Заглянув в нее, Хасан побледнел как полотно.

Даи покривился (это у него обозначало улыбку), заметив испуг ученика и спросил у Авара:

– Змей ловил?

– Нет. Убивать приходилось. И даже есть, когда в племени был голод.

– Ну а сейчас ты должен поймать их всех и сложить в этот садок. – Он бросил к ногам Авара небольшую корзину из лозы, которая закрывалась крышкой. – И помни: от твоей реакции зависит твоя жизнь. Как брать змею голыми руками, я вас учил.

Авар подошел к яме и почувствовал, как к горлу подступил жесткий ком – ни проглотить, ни выплюнуть. Яма полнилась змеями – кобрами, рогатыми гадюками, эфами… Похоже, его и Хасана посылают почти на верную смерть. Юноша невольно прикоснулся к рукоятке кинжала.

– Не убивать! – грозно предупредил даи, заметив жест воспитанника. – Только ловить. И ничего более. – С этими словами он всучил юноше так называемую «змеиную» флейту индийского факира – небольшую высушенную тыкву-резонатор с трубочкой, в которой были вырезаны отверстия.